Экипаж Ковчега

Турченко Вячеслав Михайлович

– Верю. Удачи вам.

– Спасибо. Разрешите идти?

– Идите с Богом.

Взлетаем. На полпути я обгоняю воздушный заправщик и клин самолётов Ковчега и Прибежища. Лидеры – два истребителя подполковников. Обменялись покачиванием крыльями, и я умчался вперёд. В Новой России антенны радаров вертятся на боевой частоте, эскадрилья штурмовиков взлетает и берёт курс на юг. Боевая техника рассредоточена, зенитные расчёты в повышенной готовности. Да, это серьёзно. Краткое приветствие, генерал в парадной форме и с большим кейсом устраивается в пассажирском отсеке.

– Через сорок

минут мы должны быть на точке. Высадите меня в назначенном месте и уходите на безопасную дистанцию. Рандеву уже согласовано. Если я не дам радиосигнал в течение часа – немедленно начинайте огневой налёт всем доступным оружием союзников. Но даже после получения сигнала, на прямой видимости я должен поднять правую руку. Вы приближаетесь только в этом случае, запомните. На ожидание моего жеста – одна минута. По её истечении вы удаляетесь со всеми предосторожностями и командуете залп. Никакого геройства. Моя персона не стоит ядерного удара по беззащитным людям.

– Есть.

– Хорошая у вас машина. Я много слышал о ней. Прокатите когда-нибудь на досуге?

– С удовольствием, только вот с досугом туговато.

– После победы.

– Победим, товарищ генерал армии.

– Для вас, Фёдор Ильич, просто Николай Григорьевич.

Писк радарного датчика.

– Монах, я Чиф. Нас ведут два радара. Даю картинку. Пять минут до точки.

– Я Монах. Принято. На позиции.

– Принято.

– Они предупреждали о радиомолчании.

– Так они ничего и не слышат.

– Уверены?

– Так точно.

– Тогда с Богом. Удачи вам.

– Вам тоже. Николай Григорьевич. Дверки отсека будут открыты, взлетаю немедленно после вашего прибытия на борт. Постарайтесь упасть на диван – будет сильная перегрузка.

– Не геройствуйте.

– Позволю себе дать такой же совет.

Ярко-зелёная дымовая шашка на скальном карнизе. А мы когда-то проходили в нескольких милях отсюда и считали эти горы мёртвыми. Два офицера отдают честь генералу, ожидают моего взлёта и только потом исчезают из виду. Увожу машину километров на двадцать, сажаю у прибоя. Хуже всего – ждать и догонять. Затишье перед бурей, или начало штиля? Кратко совещаюсь с непосредственным начальством.

Хуан раскладывает пассажирский диван на весь небольшой отсек, фиксирует дверки в сдвинутом назад положении. Сорок одна минута. Взлетаем, но не приближаемся к площадке, зависаем в распадке скал. Здесь в нас трудно попасть. Пятьдесят четыре минуты.

– Чиф генералу.

– На связи.

– Подходите по плану, всё нормально.

– Принято. Хуан, секундомер!

Едва не касаясь скалы правым бортом, выплываю на прямую видимость. До балкона – метров двести. Вместе с Карцевым несколько офицеров. Оживлённо жестикулируют. Он стоит в центре, заложив руки за спину, лицом к нам. Периферийным зрением отмечаю что-то промелькнувшее над каменистым берегом километрах в трёх.

– Двадцать секунд.

Приближаюсь на тридцать метров. Он смотрит мне в глаза, что-то произносит.

– Сорок секунд!

Офицеры продолжают спорить. Не будет сигнала. Надо решать.

– Десять. Девять. Восемь, – начинает Хуан обратный отсчёт.

"Сокол", разворачиваясь к балкону носом,

рывком устремляется прямо на группу людей. Срабатывают рефлексы, они шарахаются в стороны. Кроме генерала. Звучит автоматная очередь, пули стучат по крылу.

– Пошёл! – крик за спиной.

Хуан успевает дать очередь из пушки почти в упор. Задний ход на десять метров, проваливаю машину ниже уровня балкона и вдоль скалы устремляю её в резкий набор с подворотом в знакомый распад. За спиной слышу взрывы и рёв авиационных пушек, подо мной на дикой скорости проносится встречный истребитель. Подполковники точно рассчитали маневр! Через секунду другой самолёт Ковчега обгоняет меня сверху и с резким левым креном уходит к следующему распаду. Следую за ним.

– Чиф, на бреющем, курс сорок пять, полный газ!

– Принято!

Это наша птица умеет – полный газ! Через минуту расхожусь с эскадрильей Новой России, дающей ракетный залп.

– Не бомбить! Это приказ! – грозный крик.

– Монах, Ковчег, я Чиф! Приказ генерала – не бомбить!

– Я Ковчег. Повторите.

– Не бомбить!

– Принято. Монах, всем на исходную. Чиф, при первой возможности дайте связь генералу.

Мы ушли километров на сорок. Сажаю машину в глубокой ложбине. Окопались, так сказать.

– Николай Григорьевич, вы целы?

– Вашими молитвами. Хоть бы ремни натянули, чуть не вывалился.

– В следующий раз…

– Не будет следующего раза. Я вас - под трибунал за нарушение приказа. Вас расстреляют.

Чёртов солдафон. Вот попали! Зыркает строго:

– Ладно, объявляю амнистию за предотвращение бойни. Давайте гарнитуру.

Хуан передаёт ему свой шлем и начинает осмотр машины.

– Ковчег генералу.

– На связи.

– Залпа противника не будет. Они потратили ракеты в день катастрофы. Не выдержали нервы. Решение не принято, в их рядах раскол. На совещании экстремисты пытались устроить переворот, началась стрельба, и позитивные силы отступили в изолированный бункер. Я оказался в руках чужой команды. Надо было предотвратить ненужные жертвы. Предложил на живца поймать или сбить "Сокола". Я знал, что Чиф справится. Его надо примерно наказать за нарушение приказа и представить к награде за выполнение солдатского долга. Подождём развития событий. Они нам не опасны, пусть разберутся между собой. Думаю, это вопрос часов, я знаю генерал-лейтенанта Пряхина. Полагаю, штурмовая авиация может возвращаться на базы. Мы подождём на месте. Беспилотник в зоне?

– Так точно. Зафиксировано шесть трупов на балконе. Тишина.

– Это хорошо. Значит, скоро. У меня всё.

– Чиф Ковчегу!

– На связи!

– Сэр, вы примерно наказаны! Пять суток ареста условно!

– Есть!

– Вы и мистер Оливера представлены к ордену Союза.

– Служим свободным людям!

– Оставайтесь на связи.

Генерал с Хуаном тыкали пальцами в две автоматных пробоины на левом крыле. Пули прошли аккуратно, ничего внутри не повредив. Да там особо ничего и не было. Это на обычных самолётах в крыльях располагают топливные баки. А у нас они служили лишь для улучшения обтекаемости корпуса на высоких скоростях. Стрелок имел опыт, но отстал от жизни.