Экипаж машины боевой

Кривенко Виталий Яковлевич

Взводный как орел восседал на башне БТРа, повернувшись к нам, он ехидно так заявил:

– Ну что, вояки, явились? Пока вы там болтались где-то, мы успели с духами постреляться.

– Ну а вы, товарищ лейтенант, уже шило намылили, чтоб дырку в кителе для ордена колоть? – ляпнул со злостью Хасан.

– А ну, повтори, что ты сказал? Ты сержантишка чмошный, да я тебя разжалую нахер, и не посмотрю что ты дембель, да ты у меня будешь ходить с одной соплей, я тебя вонючим вафлейтером сделаю.

Я

заметил, как Хасан весь напрягся и побелел от злости, рука его с силой сжала цевье автомата висящего на плече. Я дернул Хасана за рукав.

– Хасан, успокойся, не стоит вязаться с этим козлом, – негромко сказал я ему.

Но Хасан с силой отдернул руку, и почти срываясь на крик, заявил, глядя взводному в глаза:

– Лучше заткнись, пиздюнант вшивый! Не ты мне давал эти лычки, не тебе и снимать, а когда я их получал, ты в это время, салабон сопливый, еще зеленым кадетом «машку» (полотер) тягал по казарме.

Взводный привстал от удивления, глаза его округлились, он некоторое время даже не мог подобрать слова, а Хасан стоял и смотрел на него, готовый ответить на любой выпад взводного. А я стоял и наблюдал, что же произойдет дальше, тормозить Хасана было бесполезно, когда он в таком состоянии, ему никакие убеждения не помогут.

Вдруг сзади раздался голос ротного:

– Что здесь за разборки? А ну прекращайте! Не хватало еще драки. Гараев, Бережной, а ну быстро в машину и поехали. Давайте быстро, быстро. Гараев, кому сказал, быстро в машину.

Мы с Хасаном направились к своему БТРу.

– Я с тобою в полку разберусь, – крикнул взводный Хасану вдогонку. Хасан повернулся, но я схватил его за плечо, развернул, и толкнул вперед.

– Ну все, хватит на сегодня, потом в полку разберетесь, – сказал я Хасану.

– Да я его пристрелю как собаку! Вот пидор, думает, раз он шакал, то можно борзеть без меры.

– Да успокойся ты, наконец.

– Я спокоен, пусть этот козел теперь беспокоится, я ему устрою, – не унимался Хасан.

Мы подошли к БТРу и запрыгнули на броню.

– Ну что, куда едем? – спросил Туркмен, высунувшись из люка.

– А хрен его знает, – ответил Хасан.

Я вдруг вспомнил, что Качка надо к медикам завезти, он же с температурой в БТРе валяется.

– Блин, Качка же надо к медикам. Туркмен, скажи ротному по рации, что мы завернем к медикам, пусть посмотрят рану Качку, может, у него там кишки порубило, у него вроде как температура, или, может, он от браги такой горячий. Ну, короче, передай и завернем к медикам. Понял?

– Да передам, не волнуйся, – ответил Туркмен.

– Че, к медикам едем? – спросил Хасан.

Я посмотрел на него, и ответил:

– Да, едем. А че?

– Давай сначала к танкистам заскочим, возьмем чарса, к тому

же они вон, рядом.

– Да пошел ты со своим чарсом! Не успеешь что ли? Качок, вон, горит весь, – ответил я Хасану.

– Да не, я ниче не имею против, поехали к медикам, просто я хотел как лучше, – оправдывался Хасан.

– Туркмен! – крикнул я.

– О-у! – раздалось из люка.

– Ну, че там ротный базарит? – спросил я заглянув в люк.

– А че он скажет? Говорит, езжайте, раз надо, потом на блок станем между крайним танком и БТРом Грека. И еще сказал, что полкач приказал ночью вести беспокоящий огонь в сторону кишлака, боеприпасов хватает. А утром рано на проческу, надо успеть до ветра, а то если «афганец» подымет песок с пылью, то пиз…ец. Нас наверняка вертушки поддерживать будут, а то получится как в Шолбофоне, когда пехоту из соседнего полка свои же вертушки ракетами накрыли.

– Ты мужиков из санчасти хорошо знаешь? – спросил я Туркмена.

– Ну как тебе сказать, общаемся, в общем.

– Шириво можешь у них выцепить, морфия пару стекол хотя бы.

– Да не знаю, спрошу, в общем. А чего это ты морфий захотел? Сейчас у мужиков героина возьмем.

– Да героин бадяжить надо и все такое, хлопотно, а морфий набрал, ширнулся, и нет проблем.

– Ты что, Юра, вмазаться захотел? – спросил удивленно Туркмен.

– Да не сейчас, завтра кишлак чесать будем, а там мало ли чего, я боли не выношу, если что, то ширнусь, а потом пусть хоть в «цинковый фрак» одевают.

– Ладно, сделаем.

– И «баян» возьми.

– А твой где?

– Разбил, давно еще.

– Ну ладно, возьму, какой базар.

БТР наш резко остановился, я стукнулся головой об крышку люка.

– Приехали, – сказал Туркмен, посмотрев на меня, и засмеялся, увидев, как я долбанулся башкой.

– Тормозить надо плавно, водила ты липовый, – сказал я Туркмену.

– Так точно, товарищ сержант. Каску надо одевать, Юрик.

Я спрыгнул и осмотрелся: уже изрядно стемнело, на горизонте показался серп луны, это хорошо, что ночь лунная, из-за луны опасность налета резко снижалась, и наблюдающим было намного легче. За мной следом спрыгнул Хасан и Туркмен, рядом стояла палатка медиков и несколько «таблеток».

– Ну, я пошел к земляку, заодно и позову какого-нибудь айболита, – сказал Туркмен и, махнув рукой, пошел в палатку. Спустя примерно минуту из палатки вышел капитан медиков и, подойдя к нам, спросил:

– С чем пожаловали, воины?

– С раненым, товарищ капитан, – ответил я.

– А кто ранен-то, носилки надо?

– Да нет, вроде не надо, –ответил Хасан.

Я постучал по крышке десантного люка и крикнул:

– Урал, Качок! Ну че вы там?