Экипаж машины боевой
Шрифт:
Между сном и реальностью есть большая разница, любой сон заканчивается пробуждением в реальности, а реальность заканчивается смертью, пробуждения из которой нет.
– Что случилось, Нурлан? – повторил я свой вопрос.
– Мне ротный вообще запретил к тебе приезжать, и тем более что-то рассказывать, – произнес Туркмен.
– Рано или поздно я все равно обо всем узнаю. Что толку скрывать.
– Ротный собирается с вертушкой отправить тебя в госпиталь в Шиндант, а оттуда на дембель.
–
– Он у духов, – еле слышно произнес Туркмен.
– Как! – я подскочил и уставился на Туркмена.
– Ночью духи были на блоке Грека. Качан и близнецы спали в БТРе, их не тронули, Хохлу горло перерезали, а Грека и Хасана забрали с собой, они снаружи были, к тому же загашенные.
– Ну ладно, блок Грека это одно, а причем здесь Хасан?! – Я заметался туда-сюда по палатке, у меня в голове не укладывались слова Туркмена, казалось, что он несет чепуху.
– Грек привез кишмишовки из Шинданта, когда они мотались туда за боеприпасами и сухпаем, ну и позвал Хасана к себе в компанию. Они там, ясно дело, вмазали ништяк, а Хохол, скорее всего, стоял в это время наблюдающим, ну и наверно после того, как Грек с Хасаном вырубились, Хохол допил то, что осталось, и уснул. Это я так думаю, а на самом деле хрен его знает, что у них было. Ясно одно, Хохлу перерезали горло, а Грек с Хасаном пропали, а это значит, что они у духов.
Я подошел к Туркмену и присел перед ним на корточки, положив руки ему на плечи.
– Нурлан, ты ведь знаешь, раз Хасан у духов, значит, он мертв, они же убьют их, они же суки будут над ними издеваться, и замучат до смерти. Духи отыграются на них за разъе…анный кишлак. Ведь ты же понимаешь это не хуже меня?
Я смотрел Туркмена с надеждой, Туркмен был рассудительным пацаном, и говорил всегда правильные вещи. Мне хотелось, чтоб он хоть как-то меня успокоил, мне это было необходимо, иначе в данный момент «крыша» моя находилась на гране срыва.
– Если б духи хотели их убить, убили бы сразу. Раз не убили, значит, для чего-то они им нужны, – спокойным голосом произнес Туркмен.
– Может, обменять их хотят на пленных духов? У нас же есть двое, этот снайпер полудохлый, и тот, что у ротного.
– Уже один остался. Того, что был у ротного, летеха с разведки замочил.
– Как замочил? Когда замочил?!
– Когда мы на блок становились, летеха выпросил его у ротного. А после они с нашим взводным браги нахлебались, ну и летеха его забил до смерти, как бы мстя за Пипка. Пипок же был его любимчиком. Хорошо что еще пастух живой пока, он в БТРе комбата сейчас.
– Бля, «шакалы» тупорылые!
– Не знаю, – ответил Туркмен и отвернулся, уставившись в окно палатки.
– Бля, да они че, дураки что ли?! Нашли кого наблюдающим поставить. Эти «деды» припухшие – уроды, да и Грек хорош. О чем он думал, когда бухать садился?! Хохол же за рулем на ходу спит, он сука вечно спит.
– Теперь уж точно, навечно заснул, – безразлично проговорил Туркмен.
– Поехали отсюда, хули мы тут сидим? – предложил я Туркмену.
– Куда?
– На блок, куда же еще. Че, ждать пока меня в вертушку запихают? Я отсюда никуда не улечу. Пока я не увижу Хасана живого или мертвого, я вообще из Афгана никуда не полечу, даже на дембель. Поехали давай, чего ты сидишь. Ну, чего ты сидишь, Туркмен?!
– Ну поехали, – Туркмен встал и не спеша направился к выходу.
Я вышел вслед за Туркменом, на ходу разматывая бинты, которыми меня обильно обмотали медики.
– Э-э, бляха! – Я со злостью разматывал и рвал эти бинты, не обращая внимания на боль в шее и затылке.
– Юра, че ты делаешь? – спросил Туркмен остановившись, когда мы уже подошли к БТРу.
– Да ну их нах…й эти тряпки, зае…ли они уже. Там, бля буду, царапина какая-то доморощенная, а замуровали как фараона.
– Дай я размотаю, а то ты сейчас башку себе оторвешь.
Туркмен подошел ко мне, и стал не торопясь, аккуратно разматывать бинты.
– Тут кровь засохшая ша шее, бинты прилипли. Не больно?
– Да рви, е…ть эту шею. Давай быстрее и поехали. – Я стал помогать ему, нервно отрывая окровавленный бинт от раны.
– Да у тебя рубец здесь, как будто саблей полоснули, и шишка ох…енная на затылке. Кровь вон сочится. Может замотать немного? – предложил Туркмен.
– Нах…й заматывать. –Я нагнулся и, взяв пригоршню пыли, швырнул ее на рану. –Все, поехали быстрее отсюда.
Я залез на броню и нырнул в командирский люк, плюхнувшись в кресло. Сознание отказывалось понимать происходящее. «Ну как же так, Хасан у духов, этого просто не может быть. Да что же происходит?»
Туркмен неторопливо опустился на водительское сидение, запустил движки, и мы тронулись с места. Туркмен молчал, я тоже. Вид у Туркмена был какой-то отрешенный, взгляд безразличный, я, наверное, тоже выглядел не лучше.
– Туркмен, я пойду в кишлак. Пойду один, – твердым голосом произнес я, показывая свою решимость.