Экклезиаст в переложениях стихами
Шрифт:
Но сравнив безумье и мудрость, понял я на все времена,
что и это — пустое томленье, ибо участь у них одна:
рок и мудрому, и безумцу прерывает с насущным связь,
только мудрый уходит в печали, а глупец уходит смеясь.
В многой мудрости много скорби:
больше знаю — сильней скорблю;
человек, умножающий знанье, умножает печаль свою.
Взору сладостны и сердцу лепестки в садах весенних,
виноградных
Я сказал себе: попробуй, испытай себя весельем,
познакомься с благом жизни! Оказалось — всё тщета.
Равно мудрость и безумье я впускал в свои чертоги,
говорил заботе: властвуй! говорил вину: пьяни! —
чтобы честно разобраться — по какой идти дороге,
как нам лучше жить на свете в наши считанные дни?
Я дома себе построил, цветники разбил у входа,
насадил дерев плодовых, виноградники взрастил.
Мне дары свои дарила изобильная природа,
ибо ей я отдал много и забот своих, и сил.
Я купил рабов могучих, нанял слуг нетерпеливых,
проложил я сеть каналов, чтоб всегда была вода,
и по праву необъятен урожай на тучных нивах,
и бесчисленны отары, и ухожены стада.
Но, богаче всех богатых, не копил сокровищ втуне:
дорогих наложниц ласки, пышный двор, обильный стол,
голоса певцов прекрасных, танцы дивные плясуний, —
всех, кто раньше был на троне, я и в этом превзошёл!
Не отказывал я сердцу всякой радостью упиться,
всё, чего глаза просили, тут же дать им был готов,
ибо знал, что в том даянье воздавалось мне сторицей
и за мудрое начало, и за праведность трудов.
Но хотя мой ум и руки потрудились беззаветно,
оглянулся я однажды на чреду достойных дел —
и увидел, что и это — всё тщета и ловля ветра,
ибо глупость пред рассудком я унизить не сумел.
Что с того, что ум возводит всё надёжно и красиво,
мудрый видит всё на свете, а глупец бредёт во мгле?
Свет, конечно, лучше мрака и пустыни лучше — нива,
но исход один и тот же ждёт любого на земле.
Снова род пройдёт за родом, и придут иные люди,
но и этих, вновь живущих, та же участь ждёт в конце,
и о мудром, жившем раньше, так же памяти не будет,
как не будет о безумце, как не будет о глупце.
Так зачем я был под солнцем столь прилежным
Утруждал я ум и сердце, собирал добро, и вот —
то, чем нас заботил вечер, всё равно забудут утром
те, которым наша доля по наследству перейдёт.
И тогда возненавидел я судьбу и труд подённый,
ибо это — ловля ветра, это — суета сует:
как узнать, каким он будет, мой наследник отдалённый, —
столь же мудрым и прилежным? — а скорей всего, что нет.
Я ему дома оставлю, и в плодах тяжёлых ветви,
и прозрачные каналы к тучным нивам и садам,
но увижу, оглянувшись: всё тщета и ловля ветра, —
и в прощальный вечер сердце я отчаянью предам.
Был мой труд под солнцем мудрым, и умелым, и успешным,
а плоды получит кто-то, не поднявший и перста,
или тот, кто в безрассудстве бродит, как во тьме кромешной, —
и сказал тогда себе я: всё на свете суета!
Всё тщета, томленье сердца, умножение печали,
возведение строений на колеблемом песке.
Наши дни полны заботы, и покоя нет ночами,
но глупец уйдёт с весельем, а мудрец уйдёт в тоске.
Даже есть и пить под солнцем после праведной работы,
чтобы плоть была во благе, чтоб душа была пьяна, —
даже это, я увидел, на земле дано от Бога,
ибо только Бог дарует сладость хлеба и вина.
Но о том в короткой жизни невозможно знать заране,
и награда человеку неизвестна никогда;
лишь тому, кто благ для Бога, Он даёт не только знанье,
а вина и хлеба сладость после долгого труда.
А тому, кто согрешает, Он внушает незаметно
собирать, копить и множить, проливая тяжкий пот,
и понять в свой час последний: всё тщета и ловля ветра, —
и отдать в чужие руки плод бессонниц и забот!..
Свой час под небом для множества дел,
и всякому делу свой предел:
время родиться и время умирать,
время насаждать и время вырубать,
время убивать и время воскрешать,
время возводить и время разрушать,
время плакать и время смеяться,
время избегать и время сливаться,
время пляске и время рыданью,
время камни швырять
и время складывать камни,
время терять и время искать,
время рвать и время сшивать,
время тратить и время копить,