Экология разума (Избранные статьи по антропологии, психиатрии и эпистемологии)
Шрифт:
Д: Но, папа, ты так и не ответил на вопрос, как составляются сновидения.
О: Я думаю, что в действительности я ответил. Но давай попробуем еще раз. Сновидение - это метафора или клубок метафор. Ты знаешь, что такое метафора?
Д: Да. Если я говорю, что ты как свинья, то это сравнение. Но если я говорю, что ты есть свинья, то это метафора.
О: Приблизительно. Когда метафора маркируется как метафора, она становится сравнением.
Д: И сновидение опускает эту маркировку.
О: Это верно. Метафора сравнивает вещи без упоминания о сравнении. Она берет то, что верно для
Д: И сновидения подобны этому?
О: Нет. Они идут другим путем. Сновидение упомянуло бы фрукты и, возможно, бактерии, но не упомянуло бы нацию. Сновидение разрабатывает тему отношений, но не идентифицирует те вещи, которые находятся в отношениях.
Д: Папа, ты можешь сделать для меня сновидение?
О: Ты имеешь в виду, по этому рецепту? Нет. Давай возьмем отрывок поэмы, который я тебе читал, и превратим его в сновидение. Это и так почти материал сновидения. По большей части, тебе нужно только заменить слова на образы. А слова достаточно красочны. Но вся цепочка метафор или образов привязана, чего бы не было в сновидении.
Д: Что ты имеешь в виду под привязкой?
О: Я имею в виду первое слово - "Мысль". Это слово автор использует в буквальном смысле, и одно это слово говорит тебе, о чем все остальное.
Д: А в сновидении?
О: Это слово также было бы метафорическим. Тогда вся поэма была бы гораздо более трудной.
Д: Хорошо, тогда измени его.
О: Как насчет: "Варвара претворить возмогла Бесконечность живую..." и так далее.
Д: Но почему? Кто она?
О: Ну, она варварка, она женщина, и она является мнемоническим обозначением предрасположенности к силлогизмам. Мне кажется, она хорошо подходит на роль чудовищного символа "Мысли". Я вижу ее со штангенциркулем, она защемила им собственный мозг, чтобы изменить свой мир.
Д: Прекрати.
О: Хорошо. Но ты видишь, что я имею в виду, когда говорю, что в сновидениях метафоры не привязываются.
Д: Животные привязывают свои метафоры?
О: Нет. Им не нужно. Видишь ли, когда взрослая птица при приближении к особи противоположного пола ведет себя как птенец, она использует метафору, взятую из отношений "дитя-родитель". Но ей не нужно привязывать те отношения, о которых она говорит. Очевидно, что это отношения между ней самой и другой птицей. Они обе налицо.
Д: Но разве они никогда не используют метафор - не разыгрывают метафор - о чем-то, кроме их собственных отношений?
О: Не думаю. Не млекопитающие. И не думаю, что птицы. Возможно, пчелы. И, конечно, люди.
Д: Я не понимаю одного.
О: Да?
Д: Мы нашли массу общего между сновидениями и поведением животных. Они действуют от противного, у них нет временных форм, у них нет "не", они действуют посредством метафор, и никто из них не привязывает метафор. Но вот чего я не понимаю. Когда эти вещи делают животные, когда они действуют от противного, когда им не требуется привязывать свои метафоры,
О: И я не понимаю.
Д: И еще одно.
О: Да?
Д: Ты говорил, что гены и хромосомы несут сообщения о развитии. Они говорят, как животные или сновидения? То есть метафорами и без "не"? Или они говорят, как мы?
О: Я не знаю. Но. я уверен, что их система сообщений не содержит простой трансформации теории инстинктов.
ФОРМА И ПАТТЕРН В АНТРОПОЛОГИИ
КОНТАКТ КУЛЬТУР И СХИЗМОГЕНЕЗ*
* Bateson G. Culture Contact and Schismogenesis // Man. 1935. Vol. 35.
Меморандум Комитета исследовательского совета социальных наук побудил меня высказать точку зрения, существенно отличающуюся от точки зрения Комитета. Я высоко ценю любые серьезные попытки изобретения категорий для изучения контакта культур, но поскольку некоторые места Меморандума я не вполне понимаю, моя критика, предлагаемая с некоторыми колебаниями, направлена не столько против Комитета, сколько против определенных ошибок, распространенных среди антропологов.
(1) В целом, неблагоразумно конструировать системы категорий, прежде чем проблемы, в которые они предназначены внести ясность, четко не сформулированы. Насколько мне известно, категории, предложенные Комитетом, были сконструированы не в связи с какими-либо специфически определенными проблемами, но для внесения общей ясности в "проблему" окультуривания, хотя сама проблема остается неясной.
(2) Из этого следует, что наша ближайшая потребность - это не столько конструирование набора категорий, проливающих свет на все проблемы, сколько схематическое формулирование проблем таким способом, который позволит исследовать их по отдельности.
(3) Хотя члены Комитета оставляют свои проблемы без определения, внимательное прочтение категорий дает общее представление о том, с какими вопросами они обращаются к материалу. Возникает впечатление, что на Комитет оказал влияние тот тип вопросов, который антропологам задают администраторы: "Хорошо ли применять силу при контакте культур?", "Как нам заставить данных людей принять то или иное?" и т.д. Поэтому в определении "окультуривания" акцентируются культурные различия контактирующих групп и результирующие изменения. Такие дихотомии, как "элементы, навязанные людям силой или принятые ими добровольно" [1], также могут рассматриваться как симптомы мышления в русле административных проблем. То же можно сказать и о категориях "принятие", "адаптация" и "реакции".
1 В любом случае ясно, что при научном подходе к процессам и естественным законам подобные призывы к свободной воле не могут иметь места.
(4) Можно согласиться с тем, что вопросы администрирования требуют неотложных ответов, равно как и с тем, что изучение контактов культур способно дать такие ответы. Однако научная формулировка проблем контакта почти наверняка не будет следовать этим линиям. Это похоже на то, как если бы при конструировании категорий криминологии мы начали с разделения индивидуумов на преступников и не-преступников. Несомненно, эта интересная наука долгое время тормозилась самой этой попыткой определения "преступного типа".