Экономические и социальные проблемы России №1 / 2015
Шрифт:
10. Guiso L., Sapienza P., Zingales L. Does culture affect economic outcomes? // J. of econ. perspectives. – 2006. – Vol. 20, N 2. – P. 23–48. – Mode of access: http://pubs.aeaweb.org/doi/pdfplus/10.1257/jep.20.2.23
11. Hanley A. Is religion associated with entrepreneurial activity? // Discussion paper N 8111, Institute for the study of labor (IZA). – Bonn, 2014. – 28 p.
12. Hirschle J. «Secularization of consciousness» or alternative opportunities? The impact of economic growth on religious belief and practice in 13 European countries // J. for the scientific study of religion. – 2013. – Vol. 52, N 2. – P. 410–424. – Mode of access: http://onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1111/jssr.2013.52.issue-2/issuetoc
13. Kaasa A. Religion and social capital: evidence from European countries // Internat. rev. of sociology. – 2013. – Vol. 23, N 3. – P. 578–596. – Mode of access:20#.U61KdjaGjm4
14. Perret J.K. Religion, growth and innovation in contemporary Russia: Schumpeter discussion paper / Schumpeter school of business and economics. University of Wuppertal. – 2014. – 26 p. – Mode of access: http://elpub.bib.uni-wuppertal.de/edocs/dokumente/fbb/wirtschaftswissenschaft/sdp/sdp14/sdp14006.pdf
15. Semenova A. Would you barter with God? Why holy debts and not profane markets created money? // American j. of economics and sociology. – 2011. – Vol. 70, N 2. – P. 376–400. – Mode of access:issue-2/issuetoc
16. Zelekha Y., Avnimelech G., Sharabi E. Religious institutions and entrepreneurship // Small business economics. – 2014. – Vol. 42, N 4. – P. 747–767. – Mode of access: http://link.springer.com/journal/11187/42/4/page/1
Экономические
Православие на протяжении всей российской истории, особенно в ее поворотные моменты, играло заметную роль в жизни общества. Одним из таких моментов в новейшей истории стал крах СССР и переход к рыночной экономике. В результате экономических реформ изменилась социально-имущественная структура общества: «миллионы людей оказались за чертой бедности, в то время как относительно небольшая группа сосредоточила в своих руках значительную часть материальных ресурсов страны» [Браславский П., 2004, с. 1]. Но главным негативным итогом начала первого пост-перестроечного десятилетия стал моральный упадок общества. Крушение идеала социальной справедливости, личные трагедии большинства граждан, озлобленность и социальная апатия, беспомощность перед лицом олигархов и преступников не могли не заботить церковь [Чаплин В., 2005].
В самом обществе, находившемся в переходном состоянии, возникли ожидания, обращенные к Русской православной церкви (РПЦ). Прежде всего, ожидалось появление церкви в общественном пространстве. Представлялось, что церковь, сохранившая какое-то духовное сокровище, предъявит его обществу как культурно, социально и собственно религиозно значимое для «мира». Эти ожидания оказались завышенными. Лишь в 2000 г. РПЦ опубликовала развернутую официальную позицию по общественно значимым вопросам – «Основы социальной концепции» (ОСК) [Кырлежев А. Русская православная церковь.., 2003], в которых были сформулированы «социально-этические принципы существования современного общества, те основы морали и начала естественного права, благодаря которым наша жизнь получает благодатное нравственное питание и не скатывается в хаос, подобный эпохе коммунистического или нацистского затмения разума» [Костюк К.Н. Социальная концепция Русской.., 2010]. В данной работе мы рассмотрим в основном экономические аспекты этой концепции, а также проанализируем комментарии, с ней связанные.
Одно из наиболее часто цитируемых определений понятия «христианское социальное учение» было предложено известным теологом, кардиналом Й. Хёффнером, который понимает его как «совокупность социально-философских (взятых, в сущности, из социальной природы человека) и социально-теологических (взятых из христианского учения о Спасении) знаний о сущности и устройстве человеческого общества и о вытекающих отсюда и применимых к конкретным общественным отношениям нормах и задачах строя» [Хёффнер Й., 2001, с. 15]. В то же время православные богословы придерживаются разных точек зрения на необходимость создания православной социальной доктрины. Одни, как известный греческий теолог Г. Манцаридис (G. Mantzaridis), заявляют, что церковь не нуждается ни в собственной политической системе, ни в социальной доктрине, ни в создании социально-этической или этической системы, поскольку все, что необходимо религиозным христианам, как людям, так и миру, содержится в высказываниях Отцов церкви и постановлениях соборов [Hallensleben B., Sokolovski A., 2001, p. 6].
Другие выдвигают весомые аргументы в подтверждение ее необходимости. Так, игумен Вениамин (Новик) (1946–2010) писал, что поскольку христианство для христианина является не только «религией для внутреннего употребления» или неким терапевтическим средством утешения или системой самодисциплины, но принципом его жизни в целом, включая ее социальный, культурный, политический, экономический, экологический и даже биоэтический аспекты, его ориентация в социуме возможна при наличии у Церкви представления
Социальная доктрина позволяет Церкви не только представлять свое видение общественного идеала, но и «предлагать или высказывать суждения о конкретных экономических, социальных и политических ситуациях» [Sollogoub M., 2009], о современном ей обществе. В то же время, это не учение об обществе как таковом, а «представление об обществе, бытующее в свете и в фокусе преображающей силы церкви, обществе рядом с церковью. Таким образом, социальное учение церкви имеет нормативную природу, преобразовывающую истины веры в нормы социальной жизни» [Костюк К.Н., 2014, с. 360]. «Создавая социальное учение, Церковь простирает свой дар Богопознания до способности высветить богословское содержание социального измерения жизни. Она определяет при этом те задачи, служения, методы, которые естественны и приемлемы для современного общества» [Костюк К.Н., 2001, с. 118].
После падения коммунизма сложилась ситуация, когда церковь может без вмешательства государства определять свое место в обществе. Эта ситуация поставила перед церковью целый ряд сложных задач, в частности задачу преодоления отгороженности от общественной жизни, сложившуюся в советское время. Сложность решения этой и других задач определялась тем, что постсоветское общество оказалось одним из самых секулярных обществ мира.
«Если раньше служитель Церкви общался почти исключительно со своими прихожанами, которые мыслили теми же категориями, что и он сам, то теперь священник столкнулся лицом к лицу с огромной массой невоцерковленных людей, чьи знания о религии были рудиментарными или нулевыми… Если раньше общество жило своей жизнью, а Церковь – своей, то теперь Церковь оказалась вовлеченной в общественную дискуссию по основным вопросам современности» [Иларион (Алфеев), 2005]. По сравнению с дореволюционным периодом коренным образом изменились профессиональная структура и уровень образования населения, исчезла прежняя «православная интеллигенция». В постсоветский период церковь столкнулась с феноменом религиозного плюрализма, информационной и политической открытости. Опыта существования в такой среде у РПЦ практически не было [Зубов А., 1995]. Очевидно, что старые дореволюционные модели взаимоотношений церкви и личности, церкви и общества в современных условиях не работают [Башкиров В, 2006; Браславский П., 2004, с. 6].
В то же время в самой церкви сформировались различные представления о способах взаимодействия с обществом, которые условно можно назвать фундаменталистскими и либеральными, и возникла необходимость в выработке внутрицерковного консенсуса [Костюк К.Н., 2001, с. 116] 21 . Создание социальной концепции можно рассматривать как часть процесса консолидации внутри церкви [Костюк К.Н., 2014, с. 360].
Инициатором и идеологом разработки социальной концепции РПЦ был будущий патриарх РПЦ, митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (Гундяев). Избранное им направление часто называют «новым консерватизмом», «модернизацией на основе традиции». Речь идет о соединении традиционных православных форм с современными аргументацией и стилистикой. Цель соединения старого и нового, по словам патриарха Кирилла, состоит в том, чтобы «христианская мотивация присутствовала во всем, что составляет сферу жизненных интересов человека» [Вовченко Б.В., 2010, с. 2]. Эта позиция будущего патриарха, а в немалой степени также его политическое чутье и организаторские способности оказали на содержание документа огромное влияние [Филатов С., 2012, с. 16; Костюк К., 2003; Костюк К.Н., 2014, с. 349].
21
Подробнее о социально-этических течениях в РПЦ в конце ХХ в. см.: [Костюк К., 2002].
В 1994 г. Архиерейский собор РПЦ принял решение о разработке «всеобъемлющей концепции, отражающей общецерковный взгляд на вопросы церковно-государственных отношений и проблемы современного общества в целом» [Архиерейский Собор.., 1994]. Была создана рабочая группа, которой руководил митрополит Кирилл, и в которую вошли архиереи и клирики РПЦ, профессора духовных школ, сотрудники синодальных отделов.
Касаясь истории создания документа, прот. Всеволод Чаплин отмечал, что он был разработан в сжатые сроки в условиях давления как со стороны представителей различных точек зрения, существующих в среде верующих, так и со стороны светских политиков, которые хотели бы привязать социальную доктрину церкви к «политическому моменту». Составители же поставили перед собой цель создать систематизированную концепцию, рассчитанную не на год-два, а, по крайней мере, на ближайшие десятилетия, и приемлемую для всей церкви, что очень важно, учитывая, что почти половина приходов РПЦ находится за пределами РФ [Кырлежев А., 2003].