Экономические и социальные проблемы России №1 / 2015
Шрифт:
Очевидно, отмечает Г. Кочетков, что «если высшая церковная власть говорит о “симфонии” церкви и государства как о своей норме, то этим фактически признается нормой государственная религия, со всеми вытекающими отсюда последствиями в социально-политической и экономической сферах» [Православная церковь и модернизация.., 2010].
Говоря о видении церковью отношений с государством, митрополит Волоколамский Иларион подчеркивал, что церковь не стремится к слиянию с государством, она не вмешивается в дела государственного управления и политику, но в то же время хочет, чтобы государство учитывало интересы православных верующих. Церковь лишь до известной степени лояльна государству. Церковь может призвать
Таким образом, формулируя свое отношение к государству, церковь полностью принимает его светский характер, обещает свою лояльность и определяет границы повиновения и поле сотрудничества. Тем не менее ностальгия по «более высоким формам государственного устройства», элементы неприятия принципа отделения церкви от государства, отсутствие открытого осуждения советской эпохи свидетельствуют о некоторой непоследовательности документа [Костюк К.Н., 2014, с. 364]. Эту же мысль высказывал и игумен Вениамин (Новик), отмечая, что «психологически РПЦ, несмотря на все исторические потрясения, продолжает ощущать себя государственной церковью (хотя бы потенциально), не хочет “сжигать мосты”, соединявшие ее с государством на протяжении столетий» [Вениамин (Новик), игумен, 2000].
В документе также нет определения таких исходных понятий, как гражданское общество, социально-экономическое развитие, рыночная экономика, коррупция и т.д. Между общими богословскими определениями и частными этическими нормами, между ветхозаветными представлениями и вполне современными оценками часто не оказывается связующего звена [Костюк К.Н., 2014, с. 361]. В то же время ОСК вводят в церковный лексикон такие понятия, как прибыль, интеллектуальная собственность, финансовые спекуляции, клонирование, глобализация и др. Таким образом, документ создает основу для дальнейшей разработки этих проблем богословской социальной мыслью [Браславский П., 2004, с. 7].
Специалисты отмечают, что на характер документа оказали влияние противоречия между различными группами внутри церкви. По оценке игумена Вениамина, «разные главы документа писались разными авторами и оказались концептуально не согласованными». К существенному недостатку ОСК он относил отсутствие вводной части [Вениамин (Новик), игумен, 2000]. Кроме того, во многих разделах содержатся прямо противоположные утверждения, по принципу «да», – «но». При этом «все “да”, так или иначе относящиеся к либерально-демократической позиции, были предельно лаконичными, в то время как все “но”, в которых… обосновывалась православная державность, обширными и фундаментально проработанными» [Коваль Т.Б., 2014, с. 205].
Несмотря на то что ОСК является в значительной степени рассуждением о тех идеальных условиях, в которых РПЦ могла бы наиболее полно реализовывать различные формы христианского служения, понимаемого как системообразующая идея христианского образа жизни [Корзо М.А., 2009], а также на отдельные недостатки документа, в целом православная социальная доктрина даже по западнохристианским меркам является уникальным историческим документом [Костюк К.Н., 2014, с. 361–362].
Христианские идеи, имеющие отношение к экономике, были высказаны еще во II–IV вв. Отцами церкви Василием Великим (IV в.), Иоанном Златоустом (347–407), Августином Блаженным (353–430) и др. Исходя из равенства всех людей перед Богом, Отцы церкви подчеркивали обязанность всех людей трудиться и получать вознаграждение за свой труд. Они утверждали, что работа, как физическая, так и умственная, очищает и освящает человека, что она не может быть позором.
Отцы церкви осуждали богатство, если оно становилось объектом поклонения, «любостяжательством», но довольно благосклонно относились к нему, если им распоряжались «великодушно и рассудительно», если богатые помогали общине и ее малоимущим членам. Отцы церкви подчеркивали, что подлинной ценностью для христианина являются не материальные, а духовные ценности.
В целом Отцы церкви признавали право частной собственности, но отдавали предпочтение ее обобществлению как добровольному акту пожертвования в пользу ближних, указывая при этом, что условием подлинной общности в собственности является духовная общность в любви и вере. В то же время всякое покушение на собственность ближнего рассматривалось ими как великий грех, поскольку оно является покушением и на его личность [Зейпель И., 1913; Коваль Т.Б., 2002; Коваль Т.Б., 2003; Коваль Т.Б., 2014; Сомин Н.В., 1998].
В России исторически сложилась самобытная национальная традиция отношения к труду, собственности, богатству, основанная на сочетании материальных и духовно-нравственных критериев, причем последние были преобладающими. Мировоззренческой и теоретической основой для ведения хозяйственной жизни в России традиционно было Священное Писание и основанное на нем «Домостроительство». «Домостроительство» в отечественной традиции трактовалось как предписание честно трудиться, добросовестно вести домашнее и национальное хозяйство собственными силами для обеспечения достатка и изобилия, творить милостыню и помогать нуждающимся в соответствии с требованием евангельских заповедей [Дятлов С.А., 2006].
Основы домостроительства нашли отражение в своде правил – «Домострое» (середина XVI в.), автором которого считается священник Благовещенского собора в Москве Сильвестр. В «Домострое», в котором хозяйственные наставления связаны с религиозными, появился новый идеал православного христианина – домовитого и рачительного хозяина. «Экономическая рачительность, которая любит счет всего – от денег до ложек, – приобретает у Сильвестра характер христианской добродетели. Тот же, кто живет нерасчетливо, от безрассудства своего пострадает…». Он трактовал проблему собственности, исходя из того, что «имение и богатство» посылаются Богом как награда за трудовые заслуги и благочестие. Сильвестр прямо связывал обретение спасения с благочестием, щедрой милостыней и трудолюбием [Коваль Т.Б., 2014, с. 192–193].
Подобный подход к богатству, но по иным религиозным соображениям, характерен для старообрядчества. «В старообрядческой среде сформировалась особая трудовая этика, в которой ориентация на прибыль и предпринимательский успех получили религиозное оправдание – успех в делах воспринимался как знак Божьего благоволения» [Коваль Т.Б., 2014, с. 192–194].
Активные исследования взаимосвязи православия и хозяйственной жизни начались с середины ХIХ в. В определенной мере этому способствовало становление капитализма, а также возникновение и распространение идей социализма в России. Соединить духовное с практической социально-экономической жизнью стремились многие русские религиозные мыслители Серебряного века: Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, С.Л. Франк, Л.П. Карсавин, И.А. Ильин, о. Г. Флоренский и др.