Экономические провалы
Шрифт:
Самое горе, порожденное разрушением состоянии в Европе от банкротств, не может не пособить выработке ясных воззрений. Слово истины не сочиняется, а приходит неведомыми путями; быть может, его выдавливает из сердца человеческого самая скорбь, а скорби от банкротства во всей Европе теперь немало! Не надобно думать, что европейский торговый кризис не заденет России, несмотря на то, что до сих пор мы еще очень мало испытываем на себе его гибельные последствия. Те, которые имеют дело с иностранцами, непременно должны частью пострадать. Те, которые не имеют дела с иностранцами, а просто на своих фабриках готовят разные изделия для продажи внутри России, должны
Что же из всего этого выходит вообще по торговле европейской включительно с русскою? Выходит, что вся торговля нуждается в том, чего недостает в ней, то есть связи с народною жизнью. Эта связь может возникнуть только тогда, когда торговля примет начала строго нравственные и человеколюбивые.
Кто же и где теперь может показать в Европе существование этих начал в торговле?
Не банкиры ли, с их учетами и процентами и с их разнородными способностями: одни - с уменьем захватывать бумажные знаки часто на призрачно существующие капиталы; а другие - с уменьем поглощать все то, что обеспечивает эти знаки, то есть металл?
Не биржи ли, с их азартною игрой и спекуляциями, совершаемыми по большей части без анализа предмета и без всякой справки с потребностью?
Неужели основание торговли в том, чтобы на повышение или понижение курсов, фондов и ценностей разных акций и облигаций, в один день богатеть или разоряться? Чем же это основание разнится от рулетки? Такой порядок биржевой торговли в силах исказить нравы целой страны, невольно сообщая человеку отвычку действовать вдумчиво и разрабатывать предметы в глубине своих мыслей. От такой фейерверочной торговой деятельности вечно будет в результате один дым и копоть. В выгоде останется уже никак не народ, не страна, а только одни лишь проныры и пройдохи.
Наконец, не магазины ли выражают нравственное устройство торговли, с их театральною приманкой и ложным блеском, наполненные наполовину тем, без чего можно прожить целую жизнь, - и как еще прожить!
– оставаясь здоровее телом и чище духом?
Нет, нигде в торговле Европы не видно еще тесноживительной связи с общею народною жизнью, следовательно затем уже не видно и оснований чисто нравственных. К этому определению всякий легко придет, если хотя один какой-либо предмет торговли проследит вдумчиво и сообразительно. Наблюдения наглядные, разумеется, все показывают в прекрасном виде; но вот что открывают подробности.
Купец-фабрикант, состоящий членом каких-нибудь благотворительных заведений, публично превозносится своим добродейством, - чему примеры видим и за границей, и дома на каждом шагу, - и в то же время на его фабрике будят десятилетних детей в 4 часа ночи для работ и приносят их к ткацким станкам полусонными.
При виде всей разработанности Англии, разве можно не скорбеть о том, что столь образованный народ не проявляет вне своей земли человеколюбивых начал в своих промышленных действиях? Довольно сказать об одной торговле опиумом, вносимым в Китае, - и сердце обливается кровью от ужаса, до какой неразборчивости в средствах к приобретению денег могут доходить люди! Утешаем себя мыслью, что благоразумная Англия смоет это пятно со своей гражданской чести,
Профессор, читающий с кафедры что-нибудь вредное общей нравственности, преследуется за то общественным мнением, а в иных местах, пожалуй, и правительством; тогда как купец, вводящий в область торговли новую прихоть, новую бесполезную роскошь, которая увеличивает тягость жизни и ведет людей к безнравственному разорению, - получает за свое изделие медаль, часто с надписью "за полезное".
Многие скажут, что роскошь остановить нельзя, что покупка дорогих и ненужных вещей дело произвольное. Так. Но зачем роскошь поощрять и почему убеждением в ее вреде и карою общественного стыда не содействовать сокращению ее? Введение в жизнь предметов роскоши извинительно только тогда, когда роскошь представляет собою лишь прожиток доходов; но нетерпима и безобразна та роскошь, которая порождает долги, ибо из массы частных долгов слагаются уже общие затруднения.
Торговля руководится в наше время, в своих главных определениях, системами и теориями, взятыми из политической экономии; но дело запуталось и отдалилось от своих начал, корыстолюбие все исковеркало и обезобразило. Не лучше ли принять основанием весьма простое и немногосложное определение, а именно: торговля должна быть посредником между производителем и потребителем, - посредником самым благонамеренным, дающим самому себе совестный отчет в своих действиях, следовательно и не вводящим ненужной роскоши и не возвышающим из спекуляции цены на предметы необходимо нужные? Одним словом, и говоря еще короче, назначение торговли - кормить и одевать людей как можно дешевле, давая ход всем произведениям человека и земли без задержки, происходящей от умысла, или лени, или недогадки.
Следуя за мыслью необходимого удешевления предметов, потребно обратить строгое и подробное внимание на размещение фабрик в Европе, то есть осмотреть, там ли они водворились, где местные условия содействуют дешевизне вырабатываемых на них изделий.
В Шотландии я видел винокуренные заводы, тогда как часть хлеба в Шотландии привозится из России и Америки. Не лучше ли было бы привозить из России, вместо хлеба, винный спирт, по той причине, что десять пудов муки весят в спирте только три пуда? Не ясно ли, что место для винокуренных заводов должно быть внутри России, в ее хлебородных губерниях, а не в Шотландии?
У нас в России, во Владимирской губернии, поместились почти все ткацкие и многие другие фабрики; а между тем в этой губернии преимущественно живут лишь плотники да каменщики. Местность эта не имеет ни природных водяных двигателей, ни дешевого топлива. Подобных доводов несообразности можно много представить; они докажут, что размещение фабрик во всей Европе совершилось не естественно, что они образовались искусственно и существуют насильственно, поддерживаемые не природным направлением, не потребностью вещей, не бытом народа, а тарифными возбуждениями.
Тогда только фабрики могут образоваться согласно с уставами самой природы, когда торговая деятельность человеческая озарится свободой и будет существовать без всяких тарифов на всем Европейском материке.
Слышим возражения от многих людей, то от робких, то от рутинных, то от благонамеренных, но никак скоро не привыкающих к переменам; вот около чего вертятся все их возражения:
1. Тарифы нужны как доходы государства.
2. Тарифами поддерживается существованье фабрикации. Воз