Экономика и дипломатия

Градобитова Людмила Дмитриевна

Однако Соединенные Штаты и не помышляют заставлять себя принимать какие-либо меры, поскольку существующая международная валютная система не предусматривает никаких санкций для страны с резервной валютой. В условиях свободного движения капиталов страны Западной Европы оказались в безвыходном положении. С одной стороны, беспрецедентно растущая безработица требует увеличения инвестиций в экономику, а для этого кредит надо удешевлять. С другой стороны, более низкие, чем в США, проценты по кредитам п» удержат деньги в стране, они поплывут за океан в погоне за большей прибылью. Волей-неволей приходилось сохранять высокие процентные ставки и сводить на нет усилия национальной экономической политики.

На уже упоминавшемся совещании в верхах в Версале (1982 г.) руководители Франции и ФРГ потребовали от Рейгана прекращения «эгоистической

политики», а французский президент Миттеран возложил на американскую администрацию ответственность за «возможный социальный взрыв» во Франции. После долгих дискуссии и дипломатических проволочек Соединенные Штаты Америки смилостивились и чуть-чуть снизили номинальные учетные ставки. Тем не менее приток иностранных капиталов в США не уменьшился: за это время Вашингтонской администрации удалось немного сдержать инфляцию, и потому «реальные», т. е. с учетом обесценения денег, учетные ставки в США продолжали оставаться выше западноевропейских.

В начале 1984 г. на валютном «фронте» создалось положение, которое никак не укладывалось в традиционные представления о факторах, определяющих уровень валютных курсов. В результате снижения конкурентоспособности американских товаров по рассмотренным выше причинам дефицит торгового баланса США в 1983 г. резко подскочил и достиг 69 млрд, долларов, что, к слову сказать, равнялось примерно всему экспорту такой страны, как Канада. Соединенные Штаты купили у других стран капиталистического мира товаров почти на семь десятков миллиардов долларов больше, чем продали им сами. Для любой другой страны это означало бы немедленное резкое падение курса валюты: ведь ей пришлось бы закупать иностранную валюту, чтобы расплатиться с импортерами. Однако курс доллара, на изумление всем, не покатился вниз. Он оставался почти непоколебимым. Западная печать стала писать о том, что «сильный доллар поддерживает сам себя».

Утечка долларов в оплату импортерам товаров покрывалась притоком капиталов по другим статьям. Соединенные Штаты превратились в наиболее «безопасное» место приложения инвестиций в условиях, когда целый ряд развивающихся стран оказался на грани банкротства, когда военно-политическая обстановка во многих районах земного шара еще более обострилась. Наметившийся экономический подъем, как оказалось, временный и незначительный, повысил привлекательность рынка ценных бумаг Уолл-Стрита.

В результате курс на доллары продолжал расти вопреки всем канонам. Любое колебание его курса в сторону понижения может вызвать цепную реакцию и немедленное приведение в соответствие с реальной покупательной способностью. Но пока этого не происходит, а инвесторы рассчитывают, и не без оснований, на дальнейший рост американского внешнеторгового дефицита и по-прежнему высокие учетные ставки. На совещании в верхах в Вильямсберге (1983 г.) президент Рейган, несмотря на коллективный нажим со стороны руководителей других стран, не дал обязательства о сокращении американских дефицитов. Дипломатия США изобрела для себя «выход из положения», утверждая, что высокие учетные ставки в Западной Европе вовсе не вызваны их высоким уровнем в Соединенных Штатах, а связаны с уровнем инфляции в этих странах. Боритесь с темпами инфляции, наставляют они западноевропейцев, — и ставки снизятся.

Огромный дефицит вызывает тревогу у многих специалистов и бизнесменов за океаном.

Попытку внести какой-то порядок в создавшийся валютный хаос сделала, как это было неоднократно ранее, Франция. Выступая на сессии Совета Организации экономического сотрудничества и развития (куда входят все развитые капиталистические страны) 9 мая 1983 г., президент Франции Миттеран заявил, что пора подумать о новой Бреттон-вудской конференции. Если это предложение не будет принято, то не будет и спасения. На последовавшей затем встрече в верхах в Вильямсберге французская делегация настаивала, чтобы идея созыва валютной конференции нашла отражение в заключительном коммюнике. Выработанную компромиссную формулировку каждая сторона трактует по-своему. Французы считали, что упоминание о возможности проведения такой конференции в будущем само по себе является дипломатической победой. А американский министр финансов Риган всячески подчеркивал, что в Вильямсберге лишь договорились начать процесс выяснения, стоит ли такую конференцию проводить, и формулировки коммюнике не следует смешивать с фактическим призывом к Бреттон-вудской конференции.

По

мнению журнала «Ньюсуик», как в разгар «великой долларовой лихорадки» 1982 года, сильный доллар радует американских туристов и Рейгана. Но он создал жестокие трудности для международной торговли.

Грозовые тучи протекционизма и торговой войны

Торгово-экономические противоречия — другая группа проблем, тесно связанных с валютными. Вызванные в первую очередь борьбой за рынки сбыта, они достигли таких масштабов, когда их разрешение, даже временное, больше чем сомнительно.

Послевоенная система международных торгово-экономических отношений капитализма строилась на базе весьма ограниченного таможенного регулирования торговли в рамках ГАТТ. Соответствующее соглашение было подписано сразу после второй мировой войны как временное, которое должно было действовать до ратификации странами-участницами так называемой Гаванской хартии и ожидавшегося создания Международной торговой организации (1947–1948 гг.). Вдохновителями Гаванской хартии были США, но итоговый компромиссный документ так и не был ратифицирован американским конгрессом. Гаванская хартия предполагала более жесткое регулирование международной капиталистической торговли.

ГАТТ занимается преимущественно вопросами снижения тарифов и отмены количественных ограничений в интересах развитых капиталистических стран. Лидерство Соединенных Штатов, которое оказалось возможным в валютной сфере, в области международной торговли, где западноевропейские страны и Япония выступают сильными конкурентами, было неосуществимым.

Если вопросы валютной политики представляются сложными и ими занимаются специалисты, то такие понятия, как тарифы, квоты, нетарифные барьеры, понятны более широкому кругу лиц. Перипетии торговой политики не только хорошо известны, они — предмет частых и острых внутренних конфликтов в капиталистических странах по той простой причине, что внешнеторговая политика часто определяет процветание или депрессию, прибыли или банкротство, выживание или смерть для многих компаний, корпораций, которые на Западе все больше зависят от экспортно-импортных операций.

Американская конституция предоставляет право определять таможенное обложение и торговую политику конгрессу. Однако он может предоставить право президенту проводить самостоятельную торговую политику в определенных пределах и на строго ограниченный срок. Этим собственно объясняется, что внешнеторговая политика является областью столкновений как внутри конгресса, так и между конгрессом и исполнительной властью. Согласно положению подписанные президентом торговые соглашения должны быть одобрены конгрессом. Но так как полномочия на проведение самостоятельной торговой политики у него ограниченны, то как у партнера в международных переговорах его дипломатический вес, пожалуй, меньше, чем это обеспечивает экономическая мощь США. Что касается Европейского экономического сообщества, оно в области торговой политики выступает по-сплоченней, а учитывая, что доля Сообщества в мировой торговле составляет примерно 40 %, его позиции являются сильными при обсуждении с Вашингтоном торговых проблем.

Наиболее ярким примером дипломатического поражения США в торговых переговорах был шестой тур переговоров в рамках ГАТТ (1963–1967 гг.), получивший название «раунд Кеннеди».

Соединенные Штаты намеревались превратить эти переговоры в демонстрацию западной «солидарности». По отношению к своим торговым партнерам они попытались оказать политический нажим, чтобы добиться от них преимуществ, особенно по вопросу торговли сельскохозяйственной продукцией. Но из этих попыток ничего не вышло. С Сообществом пришлось торговаться долго, годами по каждой позиции промышленных товаров в отдельности. Никто не хотел уступать, силы были примерно равные. Что касается сельскохозяйственной продукции, то «Общий рынок», только что приступивший к осуществлению собственной сельскохозяйственной политики, ни за что не захотел уступить. К очередному, седьмому туру переговоров в рамках ГАТТ партнеры-противники не могли приступить несколько лет из-за того, что американский президент не получал полномочий на их ведение, а после того как они появились, переговоры еще много лет топтались на месте. Странам — участникам переговоров, переживающим экономический кризис, было не до уступок. Они вновь схватились за свое излюбленное и привычное орудие защиты национальных интересов — протекционизм.