Экономика во лжи. Прошлое, настоящее и будущее российской экономики
Шрифт:
Традиция неосязаемых властью коллективных сбережений сохранилась и в дореволюционные годы, подтверждение чему – многочисленные «закладки», до сих пор обнаруживаемые в ходе ремонтных работ или краеведческих экспедиций не только в реконструируемых и сносимых жилых домах, но и на пустующих землях и даже в современных общественных местах.
Доверие к власти – проблема для России историческая, и каждое новое поколение российских руководителей лишь подтверждает существующий разрыв государственной и общественной идеологий. И если в Европе или США закон и справедливость синонимичны, то в России это жесткие антагонисты.
После Октябрьского переворота градус недоверия между властью и обществом как минимум не снизился –
Систематизация игнорируемого
Предпримем, возможно, первую в современной российской экономической теории попытку систематизировать роль общака как важнейшего института новой реальности. Но прежде констатируем: роль необлагаемого налогами, отсутствующего в отчетностях общака в современной России гораздо шире, чем простое перераспределение сбережений. Общак – это социальная традиция, передающаяся из поколения в поколение, от предыдущей общественной страты к последующей. Так что дилемма, перенимать у социума общаковый обычай или нет, перед уголовным миром не стояла: мало того что преступившие закон – это тоже часть общества, обладающая тем же менталитетом, так еще и неписаное правило заводить общак установилось отнюдь не вчера, а в ходе предшествующего развития страны. «Не мы вводили, не нам и отменять».
Во-первых, современный общак – это страховой фонд на случай «чрезвычайных ситуаций». Все мы не раз говорили о том или ином коррупционере, что он избежал наказания (вариант – реального лишения свободы), потому что «делился». С кем делился? Чем? На что пошли «подаренные» активы? Ответ на эти вопросы, как правило, предстает в форме мимики и жестикуляции – многозначительно поднятые вверх всезнающий взгляд и не менее осведомленный указательный палец.
Между тем в большинстве случаев отгадка – тот самый общак. Если абстрактный коррупционер действительно «делился», значит, он член клана, преступного сообщества, обоснованно рассчитывающий не только на административную и правоохранительную, но и на коррупционную поддержку других участников. Предадут? Тогда зачем «делиться» остальным? Сегодня сдали его, завтра – тебя. Много ли мы знаем сбоев круговой поруки?
Во-вторых, современный общак – это ключевой атрибут модернизированного коррупционного строя. Сопоставьте принципы формирования материальной базы легальных общественных организаций и незаконных общаков. Например, в Уставе КПСС было записано: «Членом партии считается всякий, признающий программу партии, работающий в одной из ее организаций, подчиняющийся постановлениям партии и уплачивающий членские взносы». Все то же самое, только вид сбоку. Специально для «верных ленинцев»: речь не о приравнивании коммунистов к коррупционерам, а о том, что и те и другие – организация. В первом случае – законная, во втором – нет.
Сегодня уплата общаковых взносов как символ принадлежности к «ордену» сулит его членам огромные возможности (естественно, в пределах установленных группировкой границ дозволенного, или, на сленге – «берегов»). От присутствия на статусных мероприятиях (самых разных масштабов вплоть до международного) рядом с «магистром» до решения любых бизнес-вопросов без привязки к итоговым результатам. От государственной поддержки на внешних рынках до защиты от претензий правоохранительных органов любого уровня. От получения бюджетных средств без соответствующего
В-третьих, современный общак – это средство получения дополнительного дохода внутри коррупционного сообщества. Времена, когда общаки создавались исключительно как кассы взаимопомощи, неважно, преступные или «общественные», ушли в прошлое. В наше время общаки используются для «справедливого» перераспределения коррупционного дохода, минимизируя риск «сегодня густо – завтра пусто» в отношении безымянного героя группы. Если конкретный служащий длительное время «разрабатывает» потенциально «хлебную» тему – что ж ему, «в дороге» лапу сосать?
Из общака можно получить дополнительное финансирование, особенно если часть «общих» средств уже размещена в «долевом» бизнесе. Общаковые деньги активно ссужаются, легализуясь и принося дополнительный доход («деньги должны работать!») [55] . Наконец, часть средств всегда можно бменять на нематериальную помощь «друзей-соперников» из аналогичной группировки.
Знатоки представленный перечень методологических общаковых свойств, без сомнения, продолжат, однако данная глава – не свод дополнений в соответствующую статью «Энциклопедии преступного мира», а краткое исследование феномена общака как социально-экономического явления.
55
Как признался заместитель министра финансов Алексей Моисеев 25 сентября 2013 г. в эфире федерального канала «Россия-24», 8–12 лет назад ресурсную основу микрофинансового кредитования в России составляли деньги общаков. Замминистра так и сказал – «общаки». Иными словами, государство знало об отмывании преступных капиталов, но ничего для его пресечения не делало .
Общаковая машинерия
«Когда же они нажрутся!» – то и дело слышим мы гневный возглас обывателя. Никогда. Общак – не резервуар и не аккумулятор, общак – механизм, суть которого не столько в сборе фиксированного объема добровольных пожертвований, сколько в обеспечении бесперебойного функционирования всей системы, будь то тюремное, преступное или коррумпированное сообщество. Сегодня в этом параллельном мире карается не столько расточительность крестных отцов, сколько утаивание взносооблагаемых доходов (на сленге – «крысятничество»). «Крыса» с позором изгоняется из стаи, а иногда, особенно если это публичная фигура, вместе с ближайшим окружением на какое-то время становится образцовым изгоем, попутно исполняя роль пугала [56] .
56
Вполне вероятно, что отсутствие результативной части по некоторым громким коррупционным скандалам последних лет имеет именно такое объяснение.
Впрочем, «крыса» – это преступник среди преступников. Новейшая история знает немало примеров, когда инвестирование общаковых ресурсов становилось убыточным по вполне объективным причинам. В этих случаях виновники подвергались длительной внутригрупповой обструкции и даже вне сообщества («сарафанное радио» всегда и везде работает безотказно) получали клеймо «нерукопожатных».
К слову, руководитель преступной группы никогда не был хранителем общака – он, скорее, эдакий «председатель совета». Для обеспечения сохранности и приумножения средств в каждой группировке существует отдельный, проверенный и замаранный в предыдущих делах «кошелек». К которому, в свою очередь, приставляется «застежка», а к ней – дополнительный «шпингалет».