Ёксель-моксель
Шрифт:
В тот день они с ветерком возвращались с пляжа. Набравшая через край энергию солнца, воды и речного простора, Надежда восседала в люльке. На фоне пролетавших мимо березовых колков мечтала о ванной, борще и мягком, перед телевизором, кресле. Сладкие грезы прервал заглохший мотор. Бензин иссяк. Километра за четыре до бензозаправки и за пять до гаража.
— Придется толкать, — обреченно сказал Николай.
— Я что, трактор «Беларусь»? — отказалась Надежда. — Или бульдозер?
На их счастье, Егор Куколяшев мимо проезжал на своем
— Дай бензину, — попросил Николай.
— У самого на две затяжки осталось. Давай до бензоколонки дотащу.
Они зацепили мотоцикл тросом.
— Преступление таких женщин на мотокоптилке возить! — укорил Егор Николая, кивая на Надежду. — Ей не каждый «Мерседес» подойдет.
— Перебьется, — отмахнулся от претензий Николай.
— Тогда пускай пешком идет, — заявил Егор, — двоих не утяну.
— Вы что, на мои габариты намекаете? — с кокетливой обидой дернула головой Надежда.
Она была женщиной пышных конституций. Впереди и в бедрах содержалось богато ядреных объемов.
— К габаритам ноу претензий, — с элементами английского галантно заговорил Егор. — Наоборот, вери мач восхищений. Имею в виду, мой мустанг двоих в мотоцикле не утянет. Пусть дама перебирается ко мне.
— Ладно, — согласился Николай.
Не успели Куколяшев с Надеждой сесть в машину, Егор начал с «головой» договариваться.
— Такую королеву физиономией об ветер возить — это вопиющая бесхозяйственность к достоянию государства. Ведь мягкие прелести тазобедренных частей все кочки на дороге соберут. Такие богатства на руках переносить надо.
— Ботало ты.
— А коленки! Чистое дорожно-транспортное происшествие. Руки так и норовят руль бросить и потрогать, несмотря на возможную аварию. Хорошо, если мордой об столб дело кончится, а если в сердце любовь саданет? Оно у меня без того натруженное.
Однако, вопреки изношенности сердечной мышцы, правая рука бросила «баранку» и потянулась к округлой, чуть тронутой загаром сахарно-царственной коленке.
— Но-но! — кокетливо загородила аварийные прелести Надежда. — С головой не договорившись, к заднице не лезь.
— Это верно! Женщинам обязательно надо поначалу мозги запудрить. Знаешь песню:
Все бабы спят, им жабы снятся.
Лишь только я один сидю.
Возьму-ка зонтик прогуляться,
Себе сужетик подыщу.
— Ну ты даешь! — похвалила сольное пение Надежда.
Вдохновленный кавалер заорал во все горло:
Вот он идет, на ем калоши.
И плащ накинут в рукава.
Фуражка мягкая на вате,
Чтоб не озябла голова…
Надежда в долгу не осталась, грянула в ответ:
Эх, девки, бяда
В нашем переулке.
Мужик бабу продавал
За четыре булки!
— За четыре булки меня не продавали, а за сто рублей вторая жена променяла. Я ее с хахалем за ноги в кровати поймал. Хахалю — пинков и по мордасам,
— Баб вы мастера хаять! А сам-то, сам! Инфарктник уже, а все «сужетики» по коленкам нашариваешь.
— Против такой королевы разве утерпишь?
За светским разговором они проскочили заправочную, спохватились у ворот гаражного кооператива.
— О, — присвистнул Егор, глянув в зеркало заднего обзора.
Мотоцикл на привязи не просматривался. Вот тебе и «все бабы спят, им жабы снятся»!
— Где его потеряли? — сделал удивленное лицо Егор. — Что значит обворожительная женщина! Весь ум из головы долой!
Возвратившись, застали Николая, зло толкающим мотоцикл.
Его «потеряли», можно сказать, не найдя. Трос оборвался на старте. Егор, очутившись рядом с Надеждой, забыл элементарную вещь: взял на прицеп — трогай помалу. А он, одурманенный загорелыми прелестями соседки, рванул с места в карьер.
— Ну что, — зло спросил Николай Егора, — с головой договорился, скоро к заднице перейдешь?
— Дурак! — закричала Надежда, высунувшись из машины.
— Ты за кого меня, Никола, принимаешь? — искренне возмутился Егор. — И в мыслях не было. Я после инфаркта, знаешь, водила какой. Одна дорога в голове. Цепляй по-новой и не выдумывай околесицу.
— У тебя, как я погляжу, только на словах инфаркт.
— Тебе бы такое. Ходить по-человечески не могу. Как рак пячусь…
«Следующую жену из Раков буду брать, — думал Николай, тащимый на прицепе. — По гороскопу идеальная для меня супруга».
Но вдруг вспомнил мудрую формулу из рассказа Шукшина: «Жену выбирай, не выбирай, — все равно ошибешься…» — и крепко засомневался в целесообразности обмена шила на мыло.
БРАЧНЫЙ КОНТРАКТ
— Во, на Западе цивилизовано! — пришел на кухню с газетой Арнольд Петрович Затеряев. На его лице выделялись допотопной оправой «плюсовые» очки и двухдневная пегая щетина. — Прежде чем брачную ночь открыть, навалиться друг на друга с объятиями, они контракт заключают: что и как, если вдруг любовь сдуется.
— Любовь прошла, завяли помидоры, детей об стенку, нам с тобой не по пути! — засыпая картошку в суп, пропела Ангелина Ивановна. — Умные люди, не чета нам, знают, что брак может быть с брачком. Твой кореш, Лагутин, двадцать лет сюсюкался с Наташкой «кошечка» да «лапочка», по всякому вопросу готов был ее в задницу целовать, а начали разводиться, из-за каждой драной тряпки глотку рвал!
— Этой стерве дай волю, она без трусов бы оставила!
— У вас все бабы стервы!
«А нет что ли?» — едва не вырвалось у Арнольда Петровича, но вовремя прикусил язык. Отсек торопыгу от скользкой темы. Повернул повестку дня в другую сторону.