Экспансия - 3

Семенов Юлиан

– Нам не нужны ваши деньги, - ответил <Джон>.

– Но ребенок жив?

– Конечно...

...Через пять дней доктор получил по почте посылку - ночную рубашку Чарльза-младшего. В записке, которую завернули в рубашонку, было выдвинуто новое требование: <Принесите выкуп до того, как увидите ребенка. В случае принятия этого условия Линдберг должен дать объявление в нью-йоркской газете <Америкэн>, всего три слова: <Согласен. Деньги готовы>.

Линдберг поместил это объявление. День за днем выходило оно в указанной газете, но <Джон>

молчал...

Через несколько дней доктор Кондон получил, наконец, ответ <Джона>: <Сообщите, готовы ли вы к проведению операции в субботу вечером? Если да, опубликуйте в газете эти же три слова>.

Теперь Линдберг более всего боялся спугнуть похитителей.

Национальное казначейство пообещало, что его агенты не станут вмешиваться в это дело, но лишь отметят номера банкнот, которые будут переданы похитителям. Несмотря на советы полиции, Линдберг упорно настаивал на том, чтобы в месте, где должно произойти свидание, не было никаких засад.

Наступил субботний вечер. Линдберг и Кондон заканчивали последние приготовления к выплате требуемого выкупа. Деньги были разложены в двух пакетах: в одном было пятьдесят тысяч долларов, во втором двадцать; в общей сложности 5150 банкнот четырех достоинств: по 5, 10, 20 и 50 долларов...

Линдберг, адвокат Брекенридж и Кондон сидели в доме старого учителя в ожидании новых инструкций. Кондон казался совершенно спокойным, но его семья была как на углях: учитель был единственным, кто видел <Джона> и мог бы опознать его; вполне возможно, что бандит, получив деньги, захочет избавиться от свидетеля.

В девятнадцать сорок пять к дому подъехало такси; как и в прошлый раз, незнакомый шофер протянул Кондону конверт и спокойно уехал. В письме было указание: <Возьмите записку, спрятанную возле дверей цветочного магазина кладбища Сан Рамон>.

Линдберг отвез учителя в указанное место; в записке было две фразы: <Следуйте по проспекту Вайтмон на юг. Возьмите с собой деньги; приходите один>.

Однако Кондон оставил ящик с деньгами на сиденье машины, рядом с Линдбергом: <Сначала я все же поговорю с ним>.

Он дошел до ворот кладбища; у изгороди стоял <Джон>; доктор приблизился к нему.

– Принесли деньги?
– спросил <Джон>.

– Они в машине, - ответил доктор.

– Несите...

– Я не вручу их вам до тех пор, пока вы не назовете место, где находится ребенок.

– Пока сходите за деньгами, я нарисую план той местности.

Получив деньги, <Джон> вручил Кондону конверт:

– Прочтете через шесть часов! Ни минутой раньше!

Через пять минут Линдберг и учитель вскрыли конверт: <Ребенок находится на борту яхты <Нэлли>. Это небольшая яхта, восьми метров в длину, которая курсирует между Хорснекс-Бич и Гей-Хэд, недалеко от острова Елизаветы>.

Поиски яхты продолжались безрезультатно не одну неделю; а <Джон> исчез, растворился, пропал в десятимиллионном Нью-Йорке.

За учителем Кондоном была установлена

постоянная слежка - главный свидетель обвинения; никто, кроме него, не мог бы опознать <Джона>; три детектива денно и нощно стерегли его, куда бы он ни направился.

А еще через несколько недель в лесу, неподалеку от дома Линдбергов, совершенно случайно был найден труп их сына, Чарльза-младшего.

Мальчик погиб в день похищения, - так, во всяком случае, утверждала судебно-медицинская экспертиза...>

Мюллер поднял на Штирлица глаза, в которых стояли слезы:

– Зачем вы дали мне этот ужасный материал, Штирлиц?! К чему этот садизм?! Это же разорвет сердце каждого отца! Зачем я должен был читать это на ночь?

– Выпейте снотворное, - посоветовал Штирлиц.
– Что же касается трех квадратов, вырезанных по горизонтали, - то вам этот знак был известен еще в двадцатом году, во время стажировки в отделе особо опасных преступлений, когда был ограблен дом вашего бургомистра... Сначала у него просили деньги <добром>– прислав угрожающее письмо... Только там бандит вырезал не три квадратика, а один... Так что начинал он у вас, группенфюрер... В Штатах лишь продолжил начатое... Но и это не все...

РОУМЭН, ПЕПЕ, СОМОСА, ВИЗНЕР (Панама, Манагуа, сорок седьмой) __________________________________________________________________________

Франц Брокман, о котором Штирлиц сообщил Роумэну теперь был Франсиско; седой, высокий, тонкий, как спичка, он проворно метался между столиками ресторана <Каса Педро> на берегу океана, обслуживая большую группу туристов; лицо его было сосредоточенным, собранным, однако глаза постоянно улыбались - очень голубые, излучавшие добро, какие-то скорбно-умиротворенные...

Панамский адвокат Личу, встретивший Роумэна, Гуарази и охранников возле трапа самолета, вывез их в город минуя паспортный контроль и таможенный досмотр; он и это мог; пограничники были предупреждены, что прибывает экономическая делегация на правительственном уровне, встречать ее будет советник, профессор, доктор Личу, чтобы не привлекать излишнего внимания, поскольку речь идет о фантастической сделке, разрешить въезд в страну <без формальностей>. Звонок в аэропорт в ы д а л генерал Падилья; вполне управляем; пришлось, конечно, з а р я д и т ь - золотые пуговицы для френча и золотые звезды на пилотку и погоны.

Именно поэтому и щ е й к и растерялись, когда последний пассажир прошел паспортный контроль: никто из тех, кого ждали по крайней мере девять американских разведчиков, не считая панамских детективов, не появился; действительно растворились в воздухе.

Лишь через три часа военная контрразведка смогла нащупать нить, узнав о звонке генерала Падильи. Однако в это время машина адвоката Личу, миновав Ла-Чореру Пенономе, Нату и Агуадульсе, уже свернула на проселок и остановилась около Читры - модерновые хижины на берегу океана, песчаный пляж, бары под лианами, <Каса Педро>.