Экспансия: Эскалация. Том 4
Шрифт:
— Послушание и умение закрывать глаза на неприятные вещи — отличные качества для патриарха, стремящегося поставить собственный род в коленно-локтевую позу. Но, как говорится, кто что любит, — подкатив один из свободных столиков, я уселся на него. В стеклянной палате даже простейшего стула не было. — Эти самые люди вот так вот просто встретились с вами и предложили сделку, от которой невозможно отказаться?
— Можно и так сказать, — голос Пугачёвой стал чётче, похоже, введённые препараты начали действовать в полную силу. — Высадка на Перун основательно подкосила
— Тяжело, наверное, женщине, большую часть жизни проведшей за спиной мужа, пытаться удержать род на плаву. Особенно, когда наследничек оказался не чета родителю, — не с целью оскорбить, скорее констатируя факт, произнёс я. — Но не буду вас больше прерывать, продолжайте. Кто, что и когда?
Рассказ умирающей женщины вышел недолгим, но довольно содержательным. Начиная от имён конкретных лиц, которые помогли матери патриарха организовать «маленький» бизнес и заканчивая паролями и явками, которые были нужны для обхода бдительной имперской таможни.
Кстати, как ни удивительно, прямых доказательств участия наместника во всём этом у Елены Павловны не было. Тут что-то из разряда все всё понимают, на главных участниках чуть ли не таблички повешены, а прямых доказательств как бы и нет. Сунься я к ближайшему имперскому суду, и меня бы попросту на смех подняли. Даже с записью этого разговора.
Впрочем, получить выгоду из того, что я услышал, можно было неплохую. Осталось только правильно разыграть карты, как только наладится связь с Орбиталом.
— Ладно, с первым вопросом вроде бы разобрались, — произнёс я, рассматривая, как в том месте, где у женщины когда-то было плечо, а сейчас под тонкой кожей ходили перекрученные канаты мышц стал набухать нарост фиолетового цвета. — Теперь следующий. Чья гениальная идея накачивать наркотой простых людей?
— Моя и только моя. Когда Кравцов захватил башню, мне с несколькими верными людьми удалось скрыться. Правда, перед этим пришлось использовать стимуляторы на себе. Как видите, это была не самая лучшая идея, — женщина попыталась улыбнуться, но и без того натянутая до предела кожа треснула, и из образовавшейся раны на щеке потекла тёмная жижа. — До убежища мы не успевали, так что укрылись в лаборатории, обрубив все связи с внешним миром. Через пару дней после ухода этого ублюдка, Константина, и его людей я приказала отправить на поверхность разведчиков. Там царила настоящая неразбериха.
— И вы даже не попытались образумить испуганный люд? — вопросительно изогнул я бровь. — Явись перед ними кто-нибудь из патриаршей семьи, и это, наверняка, успокоило многих.
— В таком виде? — вновь сделала попытку усмехнуться Пугачёва. — Да эти необразованные идиоты попросту казнили бы меня, явись я к ним без охраны. Да, в первые дни я ещё могла самостоятельно передвигаться, но чем больше проходило времени, тем отвратительнее я становилась.
— Ну, не знаю, история знала правителей-уродов и пострашнее, — покачал я головой. — Внешне, конечно. Внутри вы ужасней многих. Это же надо
— А что я, по-вашему, должна была сделать?! — груда плоти закачалась на кровати, и я почувствовал легчайшее дуновение эфира, исходящее от этого недочеловека. — Уйти с ними? Отпустить их одних? Нет! Их долг был охранять нас, и в своём нормальном виде они с этим не справились. Так пускай делают это в виде живых трупов! Чем они лучше меня? Почему я должна быть такой? Почему мой сын должен был умереть?! Почему Филипп умер, а этот мелкий ублюдок выжил?!
Тварь на ложе заворочалась, а на её теле стали проступать синие пятна, превращающиеся в толстые наросты. Эти мясистые шипы прямо на глаза начинали твердеть, превращая сошедшую с ума женщину в огромного морского ежа.
— Вы, как и ваш сынок, совершенно не желаете заканчивать разговор на позитивной ноте… — вогнал я Аспид ровно в то место, где когда-то располагалось лицо Пугачёвой Елены Павловны, благоразумно не став дожидаться окончания трансформации.
Вышел я из покоев госпожи Пугачёвой ровно через обещанные Агаши пятнадцать минут и имел удовольствие наблюдать расположившихся на полу восемь человек.
Первые пятеро, как и сиделка-химик, входящая в их число, были одеты в стандартные комбинезоны с чёрно-зелёными вставками. Шестым оказался Гордеев, с рассечённой бровью и заляпанным кровью костюмом.
— Это не я, а вот этот утырок, — ответила на мой немой вопрос Агаши, указывая одной из змеек на валяющегося без сознания охранника в дурацком доспехе. — Не хотел пропускать. Даже старику в морду дать успел.
— Смею предположить, что ты и есть тот самый мелкий ублюдок, о котором упоминала Пугачёва? — повернулся я к восьмому обитателю подземной лаборатории.
— Мамаша всегда тепло относилась ко мне, — с вызовом усмехнулся парнишка лет двенадцати с соломенными волосами. — Надеюсь, эта сука подохла в мучениях?
— А сам-то как думаешь?
— Отлично, — захлопал в ладоши парнишка.
— Ох уж эти тёплые внутрисемейные отношения, — произнёс я и услышал, как зашушукались между собой сидящие на полу пленники.
— Вся теплота досталась её родному сыночке, Филиппу. А мне с этого стола даже костей не скидывали. Она хоть успела упомянуть обо мне перед смертью? Ну, кроме её коронного обращения «ублюдок», — спросил парень.
— Нет, — коротко ответил я, внимательнее разглядывая интересную находку.
У парнишки явно аристократические замашки, но что-то я не помню информации о нём в папке с досье на семейство Пугачёвых.
— И тут подгадила, — сплюнул на ковёр молодой пацан. — Ну тогда сам представлюсь. Сергей Фёдорович Пугачёв, внебрачный сын бывшего патриарха рода. Не Филиппушки, естественно, а нашего общего отца.
— Да я догадался, — не сдержал я улыбку, зато сдержал желание потереть руки от звона монет, раздавшегося у меня в ушах. — Но о твоей печальной судьбе мы поговорим попозже, а пока пора сделать этот мир чуть чище. И ты мне сейчас в этом поможешь.