Экспансия. Тетралогия
Шрифт:
И тогда будет куда вернуться. Сдать же номер в «Сидонии» он всегда успеет. Да собственно его и сдавать не надо. Как закончится срок оплаты, все само собой решится.
Поэтому Кирилл просто отдал ключ портье и сказал, что некоторое время будет отсутствовать.
— А что отвечать, если станут спрашивать? — поинтересовался портье.
— А ничего, — сказал Кирилл. — По делу спрашивать не станут. — И покинул гостиницу.
На КПП на него никто не посмотрел с подозрением или презрением. Никто не спрашивал, почему возвращается в лагерь менталотравматик и где он столько дней
— Проходите.
А в роте возвращенца и вовсе встретили на ура. Пожимали руку, хлопали по плечам. Особенно восторгалась Ксанка.
— Я так рада, — сказала она. — Ты просто не представляешь.
Но ее радость не могла подпортить настроение Кириллу. Про влюбленную в него метелку он и думать перестал…
— Куда это ты пропал? — спросил Спиря ревнивым тоном.
— А вам не сказали?
Оказывается, никто не был в теме, почему исчез из расположения лагеря курсант Кирилл Кентаринов. Ни Дог, ни Оженков личный состав с происшествием не ознакомили. Медики увезли менталотравматика из имитаторного класса, когда остальные курсанты еще сражались с собственными противниками: занятие-то было персональным. Громильша тоже никому ничего не сказала — видимо, выполняла приказ Дога.
— А где она сама? — спросил Кирилл.
— Его дерьмочество сегодня утром свалило и ее с собой увезло, — сказал Спиря. — Я, мол, дамы и господа, отбываю к месту нового назначения и забираю ефрейтора Каблукову… Видно, на новом месте стыковать некого. — Он подмигнул Кириллу тем глазом, который не видела Ксанка. — А если и есть, то такую, как Сандра, никем не заменишь.
— А ты, Артюшечка, откуда знаешь? — тут же ехидно прищурилась Ксанка. — Или сам пробовал?
У Спири заалела физиономия, как маков цвет. После такого вопроса он попросту язык проглотил. Наконец Ксанка сжалилась:
— Ладно уж… Это я пошутила.
— Шутки у вас, мадмуазель, словно ржавые пистоны, — с обидой сказал Спиря.
— Ну уж и ржавые… Хотя, лучше иметь за душой ржавые пистоны, чем гнусные подозрения.
— Чего это ты вдруг? Тебе же Сандра никогда не нравилась! Женская солидарность?
— А хотя бы и солидарность!
Кирилл слушал пикировку этой парочки и с удивлением обнаружил, что и сам, оказывается, рад встрече с ними. Еще вчера ему казалось, что Галактический Корпус навсегда остался позади, что сожалей не сожалей, а прошлого не вернешь, теперь он сам по себе. И вот забытые ощущения вернулись. Вернулось чувство нужности кому-то. Даже не Ксанке, а тому же прапору Оженкову. И тормозилле Витьке Перевалову. Ведь Лони Ланимеру, по большому счету, нужен был не он, Кирилл Кентаринов, а добытая им в сети информация. А вот этим оглоедам нужен именно он, бывший приютский крысеныш, и они радуются его возвращению не меньше, чем новому дню. Даже Спире он, оказывается, нужен, и даже Спиря ему рад. Эти мысли и ощущения были Кириллу внове, но за несколько секунд прижились, стали своими, и он тут же забыл, что всего лишь сутки назад такое ему и в голову не могло прийти.
Зато он вспомнил Светлану Чудинову.
— Слушайте, — сказал он, изо всех сил
— А зачем тебе? — спросил Спиря. — Они же зелень!
Кирилл на секунду замялся, но выкрутился:
— Знакомый там у меня объявился.
— Из приюта, что ли?
— Положим, у меня знакомые были не только в приюте.
— Ну чего пристал к человеку? — возмутилась Ксанка, и Спиря тут же заткнулся.
— Зелень в шестой казарме, — сказал он. — Но нам туда, если помнишь, нельзя.
— Я еще не получил назад лагерный персонкодер, меня не засекут. Скажете прапору, если будет искать, что на толчок побежал.
Ксанка кивнула. Спиря последовал ее примеру.
И Кирилл ринулся к шестой казарме.
Ему повезло. У новичков был перерыв в занятии строевой (зелень начинали гонять по плацу с первого же дня). Кто смолил дежурный бычок, кто трепался.
Кирилл сразу увидел ее.
Она стояла чуть в стороне, на углу плаца, и рассматривала свои руки. Наверное, спрашивала себя, когда они теперь увидят маникюр. И наверное, понимала, что не скоро.
— Привет! — хрипло сказал Кирилл, подходя.
Она обернулась. Посмотрела непонимающе. Потом узнала. Или сделала вид, что узнала. Ведь вчера он был в штатском…
— Здравствуй! — сказала она просто. И так же просто, напрямик, спросила: — Как тебя зовут?
— Кирилл, — прохрипел Кирилл.
— А меня Светлана.
— Я тебя видел вчера, в космопорту Офир, — прохрипел Кирилл, забыв, что можно откашляться.
Карие глаза расширились.
И Кирилл тут же утонул в них…
Когда он пришел в себя, было ясно: все случившееся с ним — судьба. А стоявшая перед ним девушка с несмелой улыбкой на губах — и вовсе Судьба. Та самая, с большой буквы…
Однако поговорить им не дали. Над плацем разнесся голос прапорщика, командующего зеленью:
— Рота! Закончили перекур! Стройся!
Курсанты-новички кинулись к центру плаца.
— Я найду тебя! — крикнул Кирилл убегающей Светлане.
Та обернулась, на ходу кивнула и помчалась дальше.
И Кириллу ничего не оставалось кроме как посмотреть ей вслед.
31
Потом он вернулся к товарищам и коротко рассказал им о своих приключениях. Не обо всех, разумеется, он не был настолько легкомысленным.
Тут Спиря отозвал его в сторону.
— Слушай, а Громильша, случаем, не к тебе в увольнение бегала?
— Не ко мне, — сказал Кирилл с самым честным видом. — Хотя я бы и не отказался. — Он подмигнул Спире, и тот осклабился.
Потом рота отправилась на занятия физподготовкой, а Кирилла вызвали к прапору Оженкову, вновь снабдили курсантским персонкодером, и жизнь окончательно вернулась на прежний курс. Правда, после встречи с прапором, который исполнял теперь обязанности еще и ротного, его тут же, не переодев в курсантское обмундирование, отправили в госпиталь, и Кирилл понял, что не все еще окончательно решено, что существует вероятность нового возвращения в безмундирники, теперь уже на полностью законных основаниях