Экспансия

Гуров Валерий Александрович

Нельзя недооценивать местных людей. Может, они и заскорузлые в военных тактиках, но, как видно из рассказанного Лютом, стратегически мыслить умеют. Все наше воинство оказывается в ловушке. Может быть, мы меряем половцев по своим моделям поведения, все никак не прочувствуем, что такое кочевой народ. Вот и не осознали, как это воевать с ними правильно, ориентируемся на какое-то место, а Степь — она большая, она сплошное место, иди сыщи.

Шарукань полностью свободен. Там нет ничего, может, только камни остались, из которых часть жилищ была сложена. Мало того, на два дня пути вокруг города выжженная земля. Нет ни травы, ни деревца, даже колодцы отправлены, а в Днепр

поскидывали на грузилах тухлое мясо. Хитро так сделали, тухлятину поместили в корзины, чтобы рыбы быстро не съели отраву, а течение не снесло грязную воду дальше, в море. Так что с водой будут проблемы, с кормом коней, также. Овес нужно разбавлять с травой, нет столько с собой фуража.

— Скифская тактика, — констатировал я, пытаясь осознать степень катастрофы.

Но не только это было важным.

— Они обошли вас, нынче уже на севере от вашего войска. Враги твои пойдут на Великую стену и на Переславль. А здесь осталась малая Орда, что загонять вас станет на Шарукань. Так вы начнете испытывать голод, жажду, кони станут слабыми, — объяснял Лют, но мне эти объяснения не нужны были, все и так понятно.

Нас обыграли и сделали это изящно. За кем гоняться по степи? Кочевья ушли, а здесь оставили достаточные силы, которые могут имитировать присутствие большого войска. Мы за ними будем гоняться, они спускаться южнее, отводить нас все дальше, а в это время, оставленные почти без воинов крепости будут штурмоваться. Половцы брать приступами укрепления не умеют, но вот войска Ольговичей-Давидовичей, могут.

— Откуда все это знаешь? — спросил я, уже намереваясь лично отправиться к Ивану Ростиславовичу с информацией.

— Часть бродников, тех, кто ряд заключил с Ордами Елтука и Башкорда сейчас в их войсках, но не хотят воевать за поганцев. И я был в стане твоих врагов, — отвечал Лют. — Там все от бездоспешного юнца до ханов и князей смеются, что удалось так обмануть великого князя Изяслава.

— Со мной пойдешь к воеводе. Там я просить за тебя стану. Думаю, что у бродников может свой атаман появиться, — сказал я, направляясь в свой шатер, чтобы одеть панцирную броню.

Глава 20

Военный Совет проходил в крайне нервозной обстановке. Шатер великого князя Изяслава Мстиславовича, казалось, может воспламениться от накала страстей, которые бушевали, правда, в основном внутри каждого из собравшихся. Во многом сдержанные командиры, не могли совладать со своими эмоциями, и то и дело, но у них вырывалось то красное словцо, то жест, неприличествующий знатному человеку. Как же! Если все то, что я рассказал, правда — это еще до сражений войско великого князя Изяслава Киевского уже испытывает урон чести.

— Тысяцкий ты уверен в том человеке, который принес тебе такие вести? — уже в пятый раз спрашивал одно и тоже Изяслав Мстиславович.

— Я могу быть уверенным только в себе, — сказал я и, поняв, что такое заявление несколько эгоистичное, да и опасное, добавил. — В тебе, великий князь так же уверен, как и в братьях своих по Братству.

Есть вероятность того, что Лют, принесший информацию о ловушке для большого войска союза князей? Что он играет за другую команду? Безусловно, пусть подобное и выглядит менее логично, чем-то, что бродник сказал правду. Я отправил его после того, как состоялся разговор с Иваном Ростиславовичем. Воевода так же, как и я, склонялся к тому, что Лют говорил правду.

Уже появлялись и косвенные признаки к этому. Воины не встречали следов нахождения большого, истинного большого, количества войск. Как бы не топтали землю две тысячи воинов, тридцать тысяч сделают

это более качественно. Но не было тех самых тридцати, а вот две тысячи неподалеку располагались, именно они и трепали мелкими нападениями наше воинство.

— Что у нас по крепостям и сколько осталось воинов в Переславле и Киеве? — спрашивал великий князь, вновь не удовлетворившись моим ответом.

А что мне отвечать? Что враги нас переиграли и поклясться на крестев том что это правда? Этого от меня ждут? Мое дело доставить информацию, если будет такая возможность, так высказать свое мнение, но решения принимать за все воинство — это прерогатива Изяслава Мстиславовича. Я бы искал генерального сражения, а только после ходил бы и топтал степь, выискивая кочующие орды.

— Великий князь, все в этом деле плохо, мало у нас воинов осталось, злой приступ не сдержат даже в Киеве, если только городской люд не станет на стены. Мы даже киевское ополчение частью с собой взяли. В Вышгороде более тысячи ратников есть, там они собираются, чтобы идти на помощь к нам. Это те, кто опоздал ко времени сбора, — докладывал великокняжеский воевода.

— Мы не можем знать точно, так ли оно на самом деле, обманули ли нас. Нужно провести разведку, — высказался воевода владимирского князя Ян Щепник.

— Дозволь мне сделать это, князь киевский! — это подал свой голос союзный кипчак Аепа.

Те половцы, что пришли с нами, несколько пополнились и другими степняками, из соплеменников. Не все ладно в половецком сообществе. Есть недовольные степняки, которые готовы воевать и против своих же. Кто-то зашел на чужие кочевья, у кого-то украли дочь или сестру, иные украли лошадей у соседей. Мало ли обид может возникнуть когда нет единоначалия, и каждый хан сам себе господин и повелитель.

В этом они очень похожи на русичей. А встречаются и иные факторы, которые могут объединить русских, православных людей, со степняками. Львиная доля присоединившихся, уже после выхода нашего воинства в степь, половцев — христиане. Сам Аепа православный, пусть и такой странный, что скорее язычник. Впрочем, немало есть людей и среди русских, кто не забывает веру предков, крестясь при этом и посещая церковь.

Но православие могло бы стать той скрепой, которая позволила бы подчинить себе некоторую часть половцев. Были же прецеденты в иной реальности! Те же башкиры, калмыки, они, с рядом условностей, но были подданными русского государя, даже исповедуя свои религии, буддизм и ислам. А кассимовские татары? Их элита приняла православие и вполне себе со временем влилась в русское общество. Мягкая сила, религия, в условиях наличия безусловной грубой силы, способно на многое.

— Ты быстр, славный воин Аепа, твои воины сильны и храбры. Но кто будет так умело отбивать приступы иных кипчаков, которые терзают наше войско? Нам удалось уменьшить потери от набегов врага только лишь благодаря тебе и твоим воинам, — сказал Изяслав Мстиславович.

Ай да плут, великий князь! Так отшить предложение половца, что и я на какой-то момент подумал, что Аепаглавный защитник русских воинов. Нет, без сомнения, летучие отряды союзных кипчаков сильно затруднили для противника организацию засад, быстрых укусов и отскоков. Но не начни Изяслав все же наводить хоть какой порядок в войске, так и союзные степняки мало чем помогли. Теперь русичи устраивают сами засады, больше дозоров высылают. Пусть пока это не так и профессионально исполняют, недаром Лют смог пройти такие преграды, но это единичный воин, который «включил дурочка» и, словно свой в доску, без тени сомнения, шел себе через все заслоны, будто лишь по нужде в Степь бегал.