Экспедиция "Апоп"

Хекс Михаил

Так, теперь необходимо закрыть одну гермодверь, дождаться выравнивания давления и открыть вторую. Я подошёл к панели управления шлюза и нажал на переключатель, рядом с которым горел зелёный индикатор. Дверь начала медленно закрываться.

Снова глухой топот металлических лап, но на этот раз он, во-первых, казался очень близким, а во-вторых, был намного… интенсивнее? Будто большее количество лап стучало по полу. Этот топот сливался в один длинный металлический звук. Будто не одно паукообразное существо создавало его, а целая сотня. Я опять что-то увидел там вдали коридора,

из которого я пришёл, какое-то шевеление. Или это опять галлюцинации? На всякий случай я снова достал свой резак и приготовился к его использованию.

Там действительно что-то шевелилось. Я пытался рассмотреть, что именно это было, пока гермодверь медленно ползла к закрытому положению. Снова псевдопаук? Нет, на этот раз я ошибся. Это был не один псевдопаук. На этот раз их было минимум пятеро.

Что же мне делать? Я с одним то тогда справился еле-еле. Да и то, случайно. Можно сказать, мне тогда очень повезло. А тут их целая толпа.

— Давай, дверь, закрывайся быстрее! — мысленно я подгонял её, хотя и понимал, насколько это бессмысленное занятие.

Гермодверь уже закрылась на треть, а черные существа всё так же стояли и наблюдали за мной. Если им есть чем наблюдать, их глаз я ведь так тогда и не нашёл, да я и не искал.

Сердце снова ускорило ритм, сознание немного прояснилось, я стал немного лучше видеть, что там происходит в темноте. Вероятно, мои надпочечники сейчас впрыснули в кровь порцию адреналина.

То, что я увидел в темноте коридора, мне решительно не понравилось. Немного позади небольшой толпы псевдопауков стояло нечто, своими очертаниями напоминающее человека. От этого человекоподобного существа исходила такая аура зла и ненависти, что я невольно отшатнулся и сделал шаг назад.

Гермодверь уже закрылась наполовину, но все участники этого немого театра, включая и меня, и того, кто стоял там в тени, продолжали молча наблюдать друг за другом. Кроме псевдоауков. Те, будто потеряли ко мне всякий интерес, разворачивались и уползали вглубь коридора, скрываясь в темноте.

— Давай, дверь! Ну же! — я почти закричал во весь голос, находясь в состоянии, приближающегося к панике.

Секунды растянулись на минуты, минуты — на часы. Дверь ползла так медленно, что у меня появилось непреодолимое желание подбежать к ней и помочь. Гуманоидное существо начало своё неторопливое движение в мою сторону. Я видел, как оно подходило всё ближе и ближе. Медленно, но верно, приближаясь к закрывающейся гермодвери.

Кажется, я перестал дышать. Страх буквально сковал меня, я не мог даже шевельнуться. Мозг рисовал страшные картинки, как это нечто проскальзывает внутрь шлюза и нападает на меня.

Ещё чуть-чуть! Да! Щелчок. Гермодверь наконец-то закрылась! Дверь закрылась, а существо осталось на другой стороне!

Страх отступил, я снова мог дышать, снова почувствовал своё тело и мог двигаться. Я медленно подошёл к иллюминатору, расположенному ровно по середине гермодвери. Мне стало очень интересно разглядеть получше это человекообразное существо.

Это была ошибка… Зря я это сделал…

Его лицо находилось прямо на уровне иллюминатора. И кажется…

Кажется, я никогда не забуду эту улыбку. Эту злорадную улыбку… Хотя улыбкой это назвать было очень сложно. Я даже не уверен, что человеческий рот может так растянуться. Звериный оскал? Да, это определение подходит куда лучше. Оскал на перекосившем от злости и ярости лице. Человеческом лице. Или, по крайней мере, он раньше был человеком. И я никогда не забуду этот взгляд. Взгляд, не имеющий ничего общего с понятием человечности. Шрам под его правым глазом будто подчёркивал его бесчеловечность. Эти неестественные для человека оскал и взгляд создавали непередаваемую ужасающую гримасу.

Как же я рад, что гермодверь успела закрыться вовремя! Но тут моё сознание кольнула очень неприятная мысль. А успела ли? Сейчас, смотря на это ужасающее лицо по ту сторону иллюминатора, я вижу не просто взгляд. Это был взгляд охотника на свою жертву. Жертву, которую раз за разом загоняют в угол, в безвыходное положение. После чего отпускают и снова нагоняют, ведь без этого охота не будет настолько увлекательной и интересной.

— Р-ат хеперу, каут нефер сау! — очень глухо донеслось до меня сквозь гермодверь слова этого существа, бывшего ранее человеком.

Что он сейчас сказал? Я не понял ни слова. Или это какой-то неизвестный мне язык, или мой мозг от страха вообще перестал понимать происходящее.

Снова накатил неимоверный страх. Страха ещё добавлял его прямой взгляд, который прямо говорил, что я для него был не более чем животное или существо низшего порядка. Меня одновременно охватили ярость, отчаяние и бессилие. Ярость на этого… охотника? Отчаяние из-за ситуации, в которую я угодил. И бессилие по отношению к самому себе. Это очень страшно осознавать, что я для него всего лишь дичь, бесчувственная, бесполезная и которая никуда не денется и в итоге всё равно будет поймана.

Осознание этого меня ошеломило настолько, что мои ноги подкосились. Тело словно отказывалось служить такому презренному существу, как я. Я невольно отвёл глаза в сторону, лишь бы не видеть этот взгляд.

Я сидел на полу, обхватив руками свои ноги. Я так глубоко ушёл в свои мысли, что не слышал ни шипения кислорода, которым наполнялся шлюз, ни гул открывающейся второй гермодвери за моей спиной. Я даже не заметил того, что в помещении появилось освещение. Дрожь пробежала по моему телу, когда я вдруг почувствовал прикосновение к своему плечу. Мгновенно вскочив на ноги, я обернулся и закричал, размахивая своим резаком во все стороны.

— Васил! Васил! Успокойся, это мы!

Я продолжал стоять с резаком в руке и гневным взглядом смотрел на человека, стоящего передо мной и примирительно вытянув перед собой руки. Васил? Это меня так зовут? Если это действительно так, то не очень-то мне нравится моё имя.

Мужчина с коротко остриженными седыми волосами и не менее седой щетиной на круглом лице не излучал жажды охоты, как предыдущее встреченное мной живое существо. А было ли оно живое? Его серые глаза, очень сильно сочетающиеся с его седыми волосами, внимательно смотрели то на меня, то на мой резак.