Экспедиция инженера Ларина
Шрифт:
— Зачем?
— Чудак ты, — усмехнулся Щербань и испытующе посмотрел на Новикова. — Я же говорил, что эксперименты проводились на «Урагане». В рубке, слева от штурвала, в желобке, по которому движется трос, есть дырка. Ножку державки вставляй в эту дырочку, а сам регулируй рычажком. Смотри. — Он левой рукой взял ножку державки, а правой нажал на рычажок. Железная пасть сомкнулась. Вторично нажал — пасть разомкнулась. — Видел? Сила тут громадная.
— Чёрт его знает, Коля… — Новиков был в нерешительности. — Мы же обязательство подписали.
— Ха! Обязательство! Это для формы.
— Всё равно, боязно как-то…
— Как хочешь, — презрительно поджал губы Щербань. — Я думал, ты действительно хочешь его проучить… А ты, оказывается, просто трусишь перед Соболевым.
— Я? Перед Соболевым? За кого ты меня принимаешь?
Новиков сунул державку в карман и ушёл. Заступив на вахту, он уступил штурвал Соболеву. Вершинин подумал: «Меняется парень к лучшему».
— Вот спасибо, Юра, — обрадовался Соболев.
— Сочтёмся потом, — небрежно сказал Новиков, блеснув в полумраке белыми зубами. Он уселся в капитанское кресло слева от штурвала. — Действуй, Соболев. Вахта ответственная.
Косяк рыбы отклонялся от курса траулера. Вершинин проворчал что-то себе под нос и скомандовал:
— Лево руля!
Соболев не смог выполнить команду: штурвал не слушался.
— В чём дело, Соболев? Сейчас же лево руля! — требовательно повторил Вершинин.
Соболев изо всех сил повернул штурвал — и грохнулся на пол. Траулер сделал резкий поворот. Вершинин выправил ход. Соболев поднялся и молча занял своё место. Штурвал капризничал: то он не слушался рулевого, то поддавался самому лёгкому нажиму. Соболев уже три раза побывал на полу.
— Заедает, — объяснил он.
Вершинин проверил руль. Он был исправен. Соболев ещё раз стал у штурвала и ещё раз опозорился.
— Хватит, — сказал наконец Вершинин. — Новиков, станьте у штурвала. А вы, Соболев, можете уходить.
Но Соболев не ушёл. Вахту он простоял в дальнем углу рубки — учился.
ГЛАВА 20 НОЧНОЙ ЛОВ
Траулер осторожно разрезал светящуюся ленту рыбы и замер. Светлые точечки начали окружать судно. «Пора», — решил Ларин и, подойдя к Данилову, тихо сказал:
— Глубина погружения полтора метра.
Володя нажал кнопку. Подхват бесшумно скользнул вниз. Как только железный обруч коснулся воды, возле розетки с кнопкой вспыхнул циферблат измерителя глубины погружения. Стрелка поползла вверх и дошла до цифры 1,5. Володя отпустил кнопку. Стрелка закачалась и замерла. Щелкнул выключатель.
В глубине океана вспыхнул яркий свет и, преломляясь, тускло отразился на корпусе корабля. В прозрачной воде железный обруч казался непомерно широким. Вокруг подхвата было пусто.
— Ну, идёт? — нетерпеливо спросила Саша, появляясь возле Ларина. Ей надоело сидеть в трюме и ждать, когда подадут рыбу. К тому же самой хотелось посмотреть, как будет происходить лов, и любопытство вытянуло её на палубу. Саша перегнулась через борт и смотрела вниз. — Ни одной рыбёшки, — разочарованно произнесла она.
Отсутствие рыбы начинало беспокоить и Ларина. Может, подхват опустить ниже? Или он что-нибудь не предусмотрел в своих расчётах? Нет, ошибок не должно быть. Всё проверено и рассчитано.
— Смотрите! — прошептала она.
К подхвату, тесня друг друга и блестя чешуей, спешила сельдь. Казалось, что в воде кипит серебро. Рыба подходила и подходила. Вдруг подхват слегка дрогнул и плавно поплыл вверх. Свет погас. Было слышно, как трепещется сельдь в сети. Поленова торопливо спустилась в трюм. Стрела, описав дугу, подвела подхват к трюму. Данилов дёрнул канат сливного отверстия, высыпал рыбу и снова вывел стрелу за борт.
Лебёдки работали хорошо, и лов продолжался без особых задержек. Время горения лампы под водой увеличили с четырёх минут до восьми. Ларин, всё время наблюдавший за ловом, предложил Данилову испробовать такой приём: выдержав подхват определённое время на заданной глубине, опустить его потом на несколько метров ниже, а затем быстро поднять на палубу. Данилов проделал всё точно. Как и предполагал Ларин, косяк сельди, устремляясь за светом в глубину, несколько вытягивался, образуя более высокий и плотный слой. При движении подхвата вверх этот слой легко захватывался, и в сеть попадало значительно больше рыбы.
К утру уловы уменьшились. Сделав ещё два-три погружения, подхваты убрали, лебёдки выключили. Боцман обернулся к Данилову.
— Ну что, Владимир, устал?
— Есть малость, Кузьма Степанович…
Горизонт на востоке посветлел. Занималась заря. Скоро линия, где сходились вода и небо, стала пурпурной. Потом как будто кто-то смахнул всё это неторопливым движением; одни краски погасли, и на смену пришли другие — золотистые, сияющие; над океаном всплыло солнце.
— Вот и новый день, — торжественно сказал боцман.
На траулер упали первые косые лучи солнца и, задрожав, отразились в капельках воды на только что вымытой палубе, переливчато засверкали.
У матросов ещё не прошло возбуждение от первой удачи, когда появился Новиков. Вид у него был самодовольный.
— Сколько наловили? — требовательно спросил он у Данилова. — Что молчишь, словно язык проглотил?
— Не приставай к парню, — осадил Новикова боцман. — Выловили сто семьдесят центнеров. Черпали селёдку, словно кашу из котёлка…
У Новикова заблестели глаза. Он мысленно что-то прикинул и весело воскликнул:
— Хорошо подзаработали! Считай, что триста рублей в кармане.
— Это почему же триста?
— Потому и триста. Соболева Вершинин отстранил от работы.
На палубе появился растерянный Соболев.
— Штурвал держать — не кулаками махать. — И Новиков, косясь на Соболева, рассказал всё, что случилось в рубке в эту ночь.
— Ах ты, сатана, — вскипел боцман. — Нашёл чему радоваться!
Весь день Соболев чувствовал себя отвратительно. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, он открыл учебник навигации. Но перед глазами неотступно стояло хмурое лицо Вершинина, ехидная усмешка Новикова… Отшвырнув книгу, Соболев растянулся на койке и заложил руки под голову. «Пойду к капитану, — убеждал он себя, — и докажу, что рулевой трос заедает. Но почему это должен делать я? Почему не Вершинин или Новиков?»