Экспедиция в Лунные Горы
Шрифт:
— Поверьте мне, я очень хорошо понимаю эту деталь.
Они подошли туда, где стоял Кришнамёрти, рядом с двумя верстаками. Техники установили их под свисавшим сверху предметом, состоявшим из множества слоев, опутанных кабелями. Брюнель жестом указал на него.
— Он передаст энергию на устройство мистера Спика. Если я понимаю процесс правильно, тогда он окажется в состоянии направить ее подходящим способом, используя резонанс, существующий между камбоджийскими камнями и алмазной пылью в вашей татуировке. Тогда проявятся уникальные
— Но в предыдущих случаях, — заметил Бёртон, — процесс активировался при помощи жертвоприношения.
Брюнель указал одной из снабженных зажимом рук на вход в мастерскую.
— Мы надеемся, что этого хватит.
Бёртон посмотрел и увидел, как внутрь вводят лошадь.
— Почему ты направляешься в 1840-ой, сэр Ричард, — поинтересовался Кришнамёрти. — Разве первая альтернативная ветвь истории не началась за три года до Убийства?
— Исток всех наших неприятностей — первое появление Эдварда Оксфорда в прошлом, — ответил Бёртон. — Если я убью его в 1837, он все равно побывает в 1840 и убьет королеву Викторию. С другой стороны, если я убью его в 1840, его уже не отбросит в 1837.
— Но это означает, что ты не просто изменишь 1840 и дальнейшую историю, ты изменишь и ту историю, которую уже произошла. Насколько я понимаю все это, раньше никто такого не делал.
— Причина и следствие поменялись местами, Манеш.
Кришнамёрти почесал голову.
— Да. И что случится с тобой? С нами?
— Я не уверен — это все теория — но я подозреваю, что все альтернативные истории превратятся из Происходящих в Возможные, если ты понимаешь, о чем я. Причина, заставившая их появиться, исчезнет, и они отделятся от того, что должно быть, как ветки, срезанные с куста.
— А мы что-нибудь запомним?
— Вот на этот вопрос, Манеш, я не могу ответить. Возможно, свойственное каждой личности понимание мира изменится, вернется к первоначальной версии истории.
— А ты, Ричард? Разве в 1840 году не окажутся сразу два Ричарда Бёртона? Сколько лет тебе было в 1840?
— Девятнадцать. Не знаю, что случится со мной. Займусь этим, когда окажусь там.
Бёртон посмотрел, как Спика проводили до одной из скамей и уложили на нее. Два технологиста стали прикреплять кабель из висевшего над ним устройства к бэббиджу лейтенанта.
— Они готовы, — сказал Брюнель.
Бёртон глубоко вздохнул.
Прижав руку к раненому боку, он подошел ко второй скамье и осторожно забрался на нее. Винтовку Ли-Энфилд он положил рядом с собой, так, чтобы ствол опирался на плечо.
Кришнамёрти подошел к одному из рабочих столов и вернулся с сумкой и футляром с драгоценностями. Он поставил их на грудь и живот Бёртона. Исследователь обхватил их руками.
— Удачи, — сказал полицейский. Он подошел к лошади, привязанной на краю скамьи, взял поводья и вынул револьвер Адамса.
Графиня Сабина подошла ближе
Машина над головой начала гудеть.
— Все готовы? — громко протрубил Брюнель.
Собравшиеся техники утвердительно кивнули.
Бёртон повернул голову в сторону и сказал Спику:
— Джон, спасибо.
Спик посмотрел на него и печально улыбнулся.
Брюнель, лязгая, подошел к консоли и начал поднимать рычаги и крутить диски.
Внезапно аппарат, видевший над скамьями, загудел иначе — низкий пульсирующий звук — и на его поверхности зашипели разряды синей энергии.
— Сейчас, пожалуйста, мистер Спик, — сказал Брюнель.
Лейтенант протянул руку к ключу, который торчал из его левого уха, и начал заводить бэббидж.
— Я чувствую, что мина зарядилась, — пробормотал он. — Через полчаса она взорвется.
— Попробуйте оставаться спокойным, мистер Спик, — сказала графиня Сабина. — Я устанавливаю с вами медиумную связь.
Она вздрогнула, вдохнула и прошептала:
— Бедняжка!
— Я чувствую ваше присутствие, — простонал Спик. — Оно... оно...
— Навязчивое? Да, я знаю, сэр. Извините.
— Я жду вашего слова, графиня, — сказал Брюнель.
— Еще нет. — Женщина прижала кончики пальцев к вискам и крепко закрыла глаза. — Я ощущаю алмазы. Я чувствую путь в них. Мистер Спик, следуйте за мной, если можете. Сэр Ричард, я попытаюсь связаться и с вашим сознанием.
Бёртон почувствовал, как его череп зачесался изнутри, как если бы по нему побежали насекомые.
— Электричество на максимуме! — крикнул Брюнель. — Быстрее!
Все мышцы Бёртона, с головы до пяток, внезапно напряглись. Бок пронзила боль. Он застонал.
— Сейчас! — крикнула графиня.
Зазубренная синяя молния выстрелила из висящей над ними машины, ударила в бэббидж Спика и прыгнула в голову Бёртона. Королевский агент закричал и задергался, все его нервы охватил огонь.
— Кришнамёрти! — протрубил Брюнель.
Командир Летного взвода прижал дуло пистолета к голове лошади и нажал на курок. Животное свалилось на пол.
Бёртон забился в судорогах и начал терять сознание.
— Не работает! — крикнул Кришнамёрти. — Выключай электричество! Ты убиваешь их.
— Нет! — прокричала графиня. Она раскинула руки. Кровь хлынула из ее глаз и побежала по щекам. — Я! Я жертва!
— Графиня! — завопил Кришнамёрти.
Хиромантка рухнула на пол.
Ослепляющая белая вспышка.
Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон помнил свою юность и первую самостоятельную поездку в Лондон. Он уже бывал в нем — в восемь лет, когда учился в Ричмонде — но сейчас ему было уже девятнадцать, он приехал из Италии поступать в оксфордский Тринити-колледж, был полон грандиозными идеями и безгранично верил в себя.