Экспедиция в любовь
Шрифт:
А теперь казалось, как будто у него есть что-то, чем он не хочет делиться с Машей. Странно… А впрочем, скорее всего это просто ее собственные фантазии, о которых нужно поскорее забыть, вот и все.
Глава 6
Несмотря на то что Маша была рада повидать своего Мишку-медведя, и уж не говоря о том, что поездка эта получилась весьма многообещающей (еще бы, шанс поехать в Эдинбург!), она с удовольствием вернулась в экспедиционный лагерь. Летнюю городскую жизнь она переносила с трудом. Первые дни, конечно, было приятно походить по
Приятно было и принять душ, когда этого хотелось, а не ждать, пока истопят баню. Да и чистый удобный туалет без комаров — тоже серьезное преимущество цивилизованной жизни. Но уже через неделю Маша начинала ощущать, что ровный асфальт, по которому так легко ходить, пышет жаром, что в городе просто нечем дышать и невозможно спать в таком шуме и духоте, а главное — что ей совершенно нечего делать.
Люди летом после работы или в выходные ходят на пляж, а Маша терпеть не могла этого бессмысленного лежания под палящим солнцем на грязном песке городского пляжа, когда плавятся все мысли в голове и наступает состояние полного отупения.
А основной причиной, по которой она хотела поскорее вернуться в экспедицию, была пустая квартира. Делать Маше в институте было сейчас нечего, заявку на участие в конкурсе она составила и отправила в первый же день, а у Мишки было полно работы, и он пропадал до самого вечера. Без дочки дом казался опустевшим и немного чужим.
Маша отчаянно соскучилась по Ксюше. Конечно, и в экспедиции она скучала по ней, но там были постоянные дела, не дававшие впасть в уныние, а дома — совсем другое дело. Ксюхина комната, чисто прибранная, тихая, без постоянно включенного магнитофона или игровой приставки, без гвалта дочкиных подружек и приятелей, угнетала Машу.
Естественно, приехав в город, она в тот же вечер позвонила в тот пансионат в Геленджике, где проводила лето ее двоюродная сестра с двумя чадами, своим и Машиным. К телефону долго никто не подходил, но Маша терпеливо слушала доносящиеся из трубки длинные гудки. В тот самый момент, когда она решила положить трубку, решив, что ждать бесполезно, раздался прерывистый голос Нины:
— Алло! Я слушаю!
— Нинка, это я, Маша! У вас все в порядке? — тревожно спросила она.
— Да, конечно…
— А почему у тебя голос такой? — перебила ее Маша на полуслове.
Нина, продолжая тяжело дышать, все же засмеялась:
— Пробеги бегом до третьего этажа — у тебя какой голос будет? Я с улицы услышала, что у нас в комнате телефон звонит, да еще и междугородка, вот и припустилась. У нас все хорошо, можешь не беспокоиться. Погоди, я тебе твою бандитку позову, они с Петькой внизу остались — мы только что с моря пришли.
Было слышно, как Нина громко крикнула, по-видимому, в окно: «Ксюша! Беги скорее, мама звонит!»
Едва Нина принялась докладывать Маше о том, как они там живут, что-то хлопнуло, и прямо в ухо Маше зазвенел звонкий голосок дочери:
— Мамулечка, привет!
— Господи, Ксюшка, у меня барабанная перепонка так лопнет! Я тебя отлично слышу, можешь не кричать. Ну, здравствуй, маленькая, как ты там?
— Здорово!
— Правда, правда, — улыбнулась Маша, представив возмущенную Ксюшкину физиономию и горящие праведным гневом глаза. — Ты там голодная не бегаешь, ешь хорошо?
— Хорошо, мам, меня тетя Нина заставляет.
— Правильно делает. Ты хоть не очень хулиганишь?
— Не очень, — несколько замявшись, ответило чадо. — Правда не очень.
— Ну, тогда ладно. Ксюшенька, ты там не соскучилась еще, домой не хочешь? А то можешь на даче у дедушки с бабушкой пожить. Если хочешь, папа за тобой приедет.
— Не-а! — моментально отказалась дочь. — Лучше вы с папой сюда приезжайте пожить, тут так здорово! Мам, я хочу всегда на море жить!
— Ну, это мы еще успеем обсудить. А приехать к тебе… Нет, дочка, у нас с папой работы много, никак не получится. Хотя и очень хотелось бы.
Потом трубку снова взяла Нина. Она сообщила, что Ксюха действительно ведет себя почти в границах приличия, целыми днями носится с Петькой, ест хорошо и прекрасно себя чувствует.
Звонок в Геленджик успокоил Машу, и она решила использовать с толком то время, которое собиралась провести в городе. Ксюхе необходимо было купить к школе кучу вещей, и Маша с удовольствием взялась за дело. Немного портила это удовольствие только страшная жара, которую она с трудом выносила после недавнего приволья. Однако погода не мешала ей тщательно выбирать всяческие мелочи по Ксюшиному вкусу — ранец, пенал, фломастеры, тетради, альбомы и прочее, и прочее.
Маша прекрасно знала, что ее Ксения с презрением отвергла бы пенал или тетрадь с какой-нибудь куклой Барби или аляповатыми цветами — дочь признавала только изображения зверей. На ранце, купленном Машей, красовался симпатичный енот с пушистым хвостом, на пенале — некто похожий то ли на хомяка, то ли на морскую свинку, а обложку дневника украшала пара ежиков.
Дома, рассматривая свои приобретения, Маша тихонько вздохнула: скорее всего ей не удастся первого сентября отвести дочку в школу, полевые работы явно к этому времени на закончатся. Так что придется эту почетную обязанность передоверить Мишке. Главное, чтобы он не забыл вовремя посмотреть в календарь, а то с его рассеянностью Ксюша вполне может отправиться учиться намного позже своих ровесников. Впрочем, она сама напомнит своему рассеянному папочке — Ксения весьма любопытная особа и начала школьной жизни ждет с нетерпением.
Все городские заботы быстро отошли на задний план, едва только Маша увидела приютившийся за облупленным, некогда выкрашенным в зеленый цвет небольшим зданием железнодорожной станции знакомый пропыленный «уазик» и развалившегося за рулем молодого водителя Сашу. Он дремал, прикрыв глаза бейсболкой, и не заметил, как Маша подошла к его окну.
— Привет, шеф! До Рогожино не подбросишь?
Саша подскочил и обрадованно воскликнул:
— О! Наконец-то! Полтора часа уже тут загораю, а недавно по радио объявили, что еще на час поезд опаздывает.