Экспедиция в один конец

Молчанов Андрей Алексеевич

Забелин посмотрел в потемневшее окно.

— Пойду. — Тяжело приподнялся из кресла. Вновь ударила боль в бедро, спиралью спустилась ниже, кольцом охватив колено.

— Да погоди, жена придет, ужин сготовит… Посидишь между двух лиц противоположного пола с синяками на рожах, желание загадаешь…

— А ей-то как синяк пристроился?

— Да сплю беспокойно, двинул ей локтем… Шипит, говорит, теперь на работе не появиться, пудрится…

— Почему? Бьет — значит, любит. Или — ревнует, тоже неплохо.

— У нее другой аргумент, —

вздохнул Боря. — Не ревнует — значит, уважает!

— Давно я уже позабыл такого рода диалоги, — сказал Забелин. — Но впрочем, сегодня с хозяйкой своей объясниться тоже придется…

— Относительно несостоявшегося брака по расчету? — спросил Борис.

— М–да, — буркнул Забелин, надевая пальто. — Жених уходит в солдаты, так что надейтесь и ждите, свадьба откладывается.

— Представляю восторг невесты, — сказал Боря. Поднявшись скрипучей деревянной лестницей, заваленной пакетами с мусором, на свой этаж, Забелин, открыв хлипкую входную дверь, сбитую из фанерных листов, вошел в коридор, куда незамедлительно выглянула невеста Нина.

Она уже собралась ложиться спать, и на ней был ситцевый халат, из-под которого выглядывала ночная рубашка.

— Ужинать будешь?

Забелин отрицательно качнул головой. Сказал, усаживаясь за обеденный стол в гостиной:

— У меня новости. Нашел работу.

— Прекрасно! — воодушевленно произнесла она, присаживаясь напротив него со сложенными на коленях руками.

Забелин размеренно поведал о предстоящем ему морском походе неопределенного по протяженности срока, отмечая, как на лице сожительницы явственно проступает унылое разочарование.

— Значит, — вывела она резюме, — вступив в гражданский брак в начале осени, мы прожили в мире и согласии до самого ее конца, так? Результат, достойный Книги рекордов. — В голосе ее звучал вызов.

— А что делать? — спросил он равнодушно. — Отказаться от работы и сесть тебе на шею?

— Я же сказала, что куплю тебе машину!

— Таксист — не моя специальность, — отрезал Забелин. Она поднялась из-за стола, нервно подошла к плите, включила под чайником газ и тут же его выключила, с силой крутнув обратно ручку регулятора.

— Почему-то только проходимцы мимо меня не проходят — подытожила с чувством. — В общем, все ясно: сделал дело — бабу с воза.

— И получил землетрясение в пять баллов. — Беспечно улыбаясь, Забелин встал, обнял ее за плечи.

От волос ее тянуло горьковатыми дорогими духами. Он почувствовал активную работу желез внутренней секреции — всех сразу, словно невидимый дирижер взмахнул палочкой и такой же невидимый оркестр грянул боевой марш.

— Да пошел ты! — зло оттолкнула она его локтем. — Нашел… дуру на общественных началах!

— Но, Нина…

— Ишь ты, умник! — Лицо ее исказила гримаса ненависти и отвращения. Запахнув халат, она, передернувшись от негодования, отступила от него к стене. — Решил хорошо устроиться! Дуру нашел! Ага! Поцелуй меня в задницу!

—

С удовольствием! — оживленно отозвался Забелин. Не найдя подходящей для ответа колкости, она яростно выдохнула воздух через нос — и скрылась за дверью своей комнаты, щелкнув задвижкой запора. Затем дверь открылась вновь, и последовало напутствие:

— Обращайся в Красный Крест, там все бесплатно! — После чего вновь сработала задвижка.

Забелин, посмотрев в настенное зеркало, озорно себе подмигнул, подняв кверху большой палец.

Что же… Вот он, оскал капитализма. Вот те клыки, которые рано или поздно вцепились бы ему в горло. Избежал-таки. Сумел.

И выбор теперь стал очевиден и прост: отныне он живет в своей комнате, спит на бугристом матраце старой кровати, очевидно, притащенной сюда с какой-то негритянской помойки, завтра идет на работу и начинает потихонечку собирать походную сумку.

Все в порядке, капитан! — шепнул он себе под нос, пытаясь удобнее устроиться между выпирающими пружинами своего сиротского ложа и вспоминая удобную, в полкомнаты, постель разобиженной на него хозяйки. — Именно в полном порядке, как при боевом расчете! Туман рассеялся, орудия противника стали видны отчетливо расчехленными… А вот бы влип, а?!

КАМЕНЦЕВ

Сначала было ощущение солнца, покоя и воздуха с щемящим, чуть горьким ароматом каких-то цветов, чей высохший букет стоял в вазе у изголовья.

Он раскрыл глаза.

И тут же, охваченный внезапным страхом, судорогой перехватившим горло, подскочил на постели, замер, одичало глядя на ведущую в комнату дверь.

Внизу явственно звучали голоса — мужские, грубые.

Неужели нашли? Неужели кто-то увидел, как он забирался в этот дом, и сообщил в милицию?

— Ни фига у тебя, капитан, тут нет, ни поленьев, ни пилы… — донеслось приглушенно. — В лес надо было заехать, говорил же! Зацепили бы за трос какое-нибудь бревно поядреней…

— У котла посмотри, сбоку, — откликнулся второй голос.

— И там — хрен ночевал!

— Значит, прошлый раз все пожгли. Ну и хрен с ним! У соседа возьмем, он тут главный специалист по шашлыку… Нальем ему, всего и делов!

Каменцев, надев старые разбитые ботинки, стоявшие в углу комнаты, прибрал за собой постель и, осторожно приоткрыв чердачную дверь, проскользнул в спасительный полумрак, присев на жесткий засып керамзита.

Утер со лба испарину, глубоко дыша, постарался утихомирить трепыхающееся сердце.

— А хлеб-то ты взял? — продолжил голос, принадлежавший, видимо, приехавшему к хозяину дома гостю. — Э–эх, кирпич, а не хлеб! И нож у тебя ни хрена не режет… А–а, другой стороной надо…

Затем послышался третий голос — в дом заглянул сосед.

— Петрович, — сказал хозяин, — вот, знакомься, мой начальник — Антон Евсеевич… Решили, понимаешь, отдохнуть, подсоби с шашлычком…

— Отчего ж… Мангал-то в сарае?