Экспедиция в Западную Европу сатириконцев: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова
Шрифт:
В ы. Говорят, итальянки очень красивы?
О н. Чепуха! Не верьте. Толстые, неуклюжие и – удивительно – почему-то на одну ногу прихрамывают. Одни разговоры о прославленной красоте итальянок!
Ошибочно думать, что этот глупец изучил итальянских женщин со всех сторон, во всех деталях. Просто был он в Риме два дня, все это время проторчал в грязном кабачке на окраине, и прислуживала ему одна-единственная итальянка, толстая, неуклюжая, прихрамывающая на одну ногу.
В ы. А в Испании, небось, жарко?
О н. Вздор! Дожди вечно жарят такие, что ужас. Без непромокаемого
В ы. А француженки – очень интересны?
О н. Ну, что вы! Накрашены, потерты и при первом же знакомстве папироску клянчат.
Вышеизложенные характеристики посторонних путешественников приведены для того, чтобы подчеркнуть: а сатириконцы (и Митя) не такие, а сатириконцы (и Митя) будут вдумчиво, внимательно и своеобразно подходить к укладу заграничной жизни и постараются осветить в ней такие стороны, что все раскроют удивленно глаза и ахнут.
Германия вообще
Один немец спросил меня:
– Нравится вам наша Германия?
– О, да, – сказал я.
– Чем же?
– Я видел у вас, в телеграфной конторе, около окошечка телеграфиста сбоку маленький выступ с желобками; в эти желобки кладут на минутку свои сигары те лица, которые подают телеграммы и руки которых заняты. При этом над каждым желобком стоят цифры – 1, 2, 3, 4, 5 – чтобы владелец сигары не перепутал ее с чужой сигарой.
– Только-то? – сухо спросил мой собеседник. – Это все то, что нравится?
– Только. Он обиделся.
Но я был искренен: никак не мог придумать – чем еще Германия могла мне понравиться.
Немцы чистоплотны, – но англичане еще чистоплотнее.
Немцы вежливы, [4] – но итальянцы гораздо вежливее.
Немцы веселы, – французы, однако, веселее.
Немцы милосердны, [5] – нет народа милосерднее русских – в частности, славян – вообще.
Немцы честны, [6] – но кто же может поставить это кому-нибудь в заслугу? Это пассивное качество, а не активное.
4
Настоящая книга написана до войны с немцами.
5
До войны мы, русские, все думали это…
6
До войны мы, русские, все думали это…
Ни один огурец не сделал в течение своей жизни ни одной подлости или мошенничества; следовательно, огурец следует назвать честным? Отнюдь. Честность его просто следствие недостатка воображения.
Большинство немцев честны по той же причине – по недостатку воображения.
Не то хорошо, что немцы честны, а то плохо, что все остальные народы, исключая французов и англичан, отъявленные мошенники.
Когда в России встречаешься с французской или английской честностью – это производит
Однажды в Харькове я зашел в английский магазин купить шляпу.
– Сколько стоит эта шляпа? – спросил я.
– Десять рублей, – сказал хозяин.
– Хорошо, заверните. Вот вам 25 рублей – позвольте сдачу.
– Пожалуйста.
– Позвольте!.. Мне нужно сдачи 15 рублей, а вы даете 18. Вы ошиблись в мою пользу.
– Нет, не ошибся. Дело в том, что шляпа стоит всего 7 рублей, и я не могу взять за нее больше…
– А почему же вы сказали раньше – 10.
– Я думал, вы будете торговаться – русские всегда торгуются. Я бы и сбросил 3 рубля. Но раз вы не торгуетесь – не могу же я взять за нее больше…
Вот я рассказал этот эпизод. Но если бы русские купцы не были такими мошенниками – мне и в голову бы не пришло восхищаться поступком иностранца-шляпника.
Немецкая аккуратность, немецкая методичность – это все выводит настоящего русского из себя.
В Берлине мы зашли однажды в какой-то музей военных трофеев.
Подошли в первой зале к монументальному сторожу и спросили:
– А где тут знамена?
Он оглядел нас и стал со вкусом медленно чеканить:
– Знамена есть налево; знамена есть направо; знамена есть впереди; знамена есть в нижнем этаже; знамена есть в верхнем этаже; знамена есть в среднем этаже. Какие именно знамена хотели бы вы видеть?
В одной немецкой гостинице я наблюдал следующий факт: какой-то человек постучал в дверь первого номера и сказал:
– Очень прошу извинения – не здесь ли находится в гостях господин Шульц; он мне нужен по одному мануфактурному делу.
После этого он постучал во второй номер:
– Очень прошу извинения – не здесь ли находится в гостях господин Шульц; он мне нужен по одному мануфактурному делу. Я уже спрашивал в первом номере – его нет.
То же самое он повторил в третьем, четвертом и пятом номере. В шестом уже добавлял: я искал господина Шульца в первом номере, я искал господина Шульца во втором номере, в третьем и в четвертом, я искал господина Шульца также в пятом – его там не было. Нет ли у вас господина Шульца, необходимого мне по мануфактурному делу?
У нас в России после этого монолога открылась бы дверь третьего или четвертого номера и сапог полетел бы в голову незадачливого мануфактурщика.
А в немецкой гостинице голоса отвечали из-за дверей:
– Я очень сожалею, но у меня в пятом номере нет в гостях господина Шульца, необходимого вам по мануфактурному делу; но нет ли господина Шульца в номере шестом?
Все немецкие двери украшены надписями: «выход», будто кто-нибудь без этой надписи воспользуется дверью, как машинкой для раздавливания орехов, или, уцепившись за дверную ручку, будет кататься взад и вперед. Надписи, украшающие стены уборных в немецких вагонах, – это целая литература: «просят нажать кнопку», «просят бросать сюда ненужную бумагу», под стаканом надпись «стакан», под графином «графин», «благоволите повернуть ручку», в «эту пепельницу покорнейше просят бросать окурки сигар, а также других табачных изделий».