Экспедитор. Наша игра
Шрифт:
Поставил на совместимый с держателем для айфона на винтовку, зажал. Нюанс в том, что телефон боится отдачи, я бы, например, не рискнул устанавливать айфон как прицел на винтовку. Но этот телефон rugged – противоударный. А на ВПО-148 – всегда отдачи почти не было.
Включил теплорежим, подгрузилась программа… режим огня на АВ.
Понеслась!
Серега сделал люк в крыше незаметный – как он сказал, если зомбаки осадят и придется по крышам удирать. Я снял два длинных стальных засова, затем начал осторожно, чтобы не нашуметь, сдвигать в сторону половинки крыши. Встал
Выбрался. Распластался на еще хранившей дневное, солнечное тепло крыше, полежал немного, прислушиваясь. Похоже, не заметили. Тогда я поднял голову, прилаживаясь к своему оружию…
Есть.
Вон голова торчит – думает, что спрятался от тепловизора. А вон, если посмотреть в начало торговой улицы, еще две.
По сути, живые мишени. Думаю, это шпана, которым, может, и шестнадцати нет. Воронки всегда таких использовали как пушечное мясо – потому что нет страшнее четырнадцатилетнего гопника, которому дали АКМ. Их единственная задача, о которой они не подозревают и сами – умереть, но дать знать остальным.
Но и мне мимо них не пройти.
Мысленно прорепетировал…
Та-тах! Автомат отсек короткую, кашляющую очередь, в теплаке голова брызнула ослепительно-белыми, мимолетными каплями и пропала с экрана. И тут же на другую цель – те услышали, но не просекли, что именно. Та-тах! Та-та-та-та-тах! И еще двое – лежат и почти незаметно тускнеют.
Потому что не получается по-другому…
Спрыгнул с крыши, прислушался. Музычка играет, справа – там круглосуточно работает. Прокатывают заработанное, знакомятся с дамами…
Скорым шагом направился в сторону выхода с улицы. Мой вам совет – в таком случае идите быстро, но не бегите. Потому что если вас кто-то видит – бегущий человек сразу вызывает подозрения, люди просто так не бегут. А быстро идущий – нет. Может человек торопится куда, приспичило…
Один из подстреленных начал подниматься.
Та-тах!
Брызнуло.
Скорым шагом – на выход, но лучше не через центральные ворота. Там наверняка пасутся. Лучше сигануть через забор, и я знаю где. Есть места… снаружи не пройдешь, а вот изнутри…
И не бежать… не бежать. Дыхалку побереги…
Кто-то идет. Я спрятался на свободном торговом месте, но это было не за мной. Трое прошли от складов – наверное, покупали на добавку…
Музыка…
Владимирский централ, ветер северный,Этапом из Твери, зла немерено,Лежит на сердце тяжкий груз.Владимирский централ, ветер северный,Когда я банковал, жизнь разменяна,Но не «очко» обычно губит,А к одиннадцати туз.А ведь это тоже нас спасло. Были бы мы как европейцы – и сейчас кушали бы друг друга. Не знаю, как у них, но предполагаю, что ничего хорошего. Там, где гей-браки в чести, ничего доброго не будет.
Прошли.
Быстрым шагом, почти бегом… пока не заметили. Ага… вот она – лестница. Ее хватит, чтобы
Так… наверх, теперь лестницу. Только бы не нашуметь… еще не хватало, чтобы внизу кто-то остался.
Черт, похоже, так и есть. Остановился. Прислушался. Ага…
– Иду я, значит, смотрю – в кустах ипутся!
– Бабушка, не ипутся, а сношаются!
– Ага, так вот, иду я, значит, смотрю – в кустах ипутся!
– Бабушка, выражайтесь культурно, не ипутся, а сношаются!
– Да, правильно, товарищ судья. Иду я, смотрю: сношаются, а пригляделась немного – ипутся!
Видать, место продавщицы на рынке сейчас дорого стоит. Во всех смыслах этого слова…
Ладно, не мое дело.
Прошел как можно осторожнее, чтобы не шуметь. Перекинул… по высоте как раз подошло. И только я ступил…
Ипать!
Сзади ахнуло ружье… не знаю, как уцелел, чудом, наверное. Могло бы в ноги прилететь, артерию порвать – и трындец. Понимая, что или сейчас, или никогда и времени у меня секунда, я рванул вперед, рискуя упасть, сломать ногу или зависнуть на заборе.
Но не сломал. И только я ступил на крышу фуры – как по спине как молотком ударило, и я полетел вниз, метров с четырех…
Из всех воронецких самым опытным был Жига. За ним были ВДВ, затем он поехал воевать на Донбасс и отвоевал там почти год в отрядах атамана Козицына относительно честно, хотя потом все, в чем их обвинила республиканская прокуратура, было правдой. Приехал домой на отжатом джипе – но джип денег стоил, а документов на него нет. Продал на запчасти. Потом деньги кончились, вербанулся в Сирию на полгода. Вернулся как раз перед этим самым, хорошо связь с сослуживцами не потерял. Они и стали костяком воссозданной банды.
Почему так? Да по кочану! Он вырос в городе, где мало задумывались о моральной стороне совершаемых поступков, работы было все меньше, и каждый выживал как мог. Вербануться в армию по контракту – один из способов заработать. Причем он не был ни слабаком, ни трусом – просто его взросление пришлось на девяностые. А это время подарило стране очень специфических людей – повышенная выживаемость, смелость, жесткость у них сочетались с полным отсутствием морали и принципов. Идти в ментовку, чтобы бизнесы отжимать? Запросто!
В Тольятти выжили многие. Потому что ехали не в город, а из города. Сквозных дорог через Тольятти нет, аэропорт в тридцати километрах. Вообще – полностью погибли те города, в которых были либо туристы, либо гастарбайтеры, либо провинция на работу приезжала – везде, где было интенсивное повседневное движение людей. Через него и вся зараза распространялась. Тихие заводи в основном выжили.
Откопали стволы, ограбили оружейный, начали думать, что делать. Потом вышли на вояк и ментов. Пытались завод прибрать, но там другие люди встали.