Экспедитор. Наша игра
Шрифт:
Он практически не показывался на улице – мало ли – и все время думал… мучительно вспоминал, что происходило в последнее время, и пытался понять, что, ко всем чертям, произошло… где он просчитался… как получилось так, что его, опытного опера, попытались просто убить во дворе, как бандита.
Почти сразу пришло страшное осознание – он недооценил этих. Этих – это тех, кто пытается взять власть. Старые инстинкты взяли свое… борьба за власть представлялась бумажной волокитой, приказами, может быть, схваткой в Госсовете, но не пулей во дворе. А Сашка был прав – он предупреждал, что будет
Они сами виноваты. Цепляясь за иллюзию нормальности, не увидели, что нормального в мире уже ничего нет, что и самого мира нет, не осталось. А есть его куски, оставшиеся после падения единого целого, и их кусок – лакомый.
Дурак… как же так… дурак.
Им выдали и автоматы, и пистолеты на постоянку, а они ни хрена не поняли. Их клиенты теперь – волки, кровью упившиеся. И волки, которые еще только жаждут вонзить в парное свежее мясо свои клыки…
На следующий день Элина его осмотрела, заставляя сгибать руки и ноги, приседать. Наконец заключила:
– Ходить сможешь.
– Знаешь, где Дьячков? Как его найти?
Элина, чуть помедлив, кивнула:
– Не бойся. Мне так же надо уходить, наверное, меня уже в убийстве Кеннеди обвинили, не меньше. – Саша сказал, чтобы я, случись что, бежала в Ульяновск. Там на торге надо найти человека. Он поможет.
– Какого человека?
…
– Ладно, но Ульяновск – бандитская территория. Нас там сожрут, даже если мы выберемся из республики. У нас ни денег, ни патронов в достатке, ни транспорта.
– Все есть.
Они спустились вниз, в гараж, по лестнице – майор заметил, что на их пути две двери, вверху и внизу, и обе стальные и запираются. Внизу было темно, электричества теперь не было, освещение – свечой или керосинкой. В рассчитанном на три машины гараже стояла одна – но какая…
Машина была покрыта тонким слоем пыли, но он безошибочно определил – новая. Краска совсем не выцвела.
Дмитрий присвистнул, обошел вокруг, потом сел на водительское место, посветил фонарем на пробег. Потом на табличку с годом выпуска. Еще раз присвистнул:
– Ни фига себе! Девяносто первый год, она же новая совсем, пробег – семь тысяч!
Это была «Иж-Комби», типичного для этой марки ярко-зеленого цвета. Похожа она была внешне на «Тойоту Короллу универсал» шестидесятых. Примитивный дефорсированный мотор 1,7, работающий на любой дряни, рессоры.
Боевая машина вояка – так ее называли.
– Она от родителей осталась, – сказала Эллина, – там с документами были проблемы. Саша говорил, она и в ГАИ на учете никогда не стояла, ее выгнали с завода и забыли про нее. Это как память.
Резину, конечно, сменить по возможности… но это не проблема.
Он посмотрел назад. Элина стояла с монтажкой.
– Ты чего?
– Помоги…
Вдвоем – женщина и раненый – они отжали плиту на полу. С трудом вытащили сумку и большой, явно не китайский оружейный кейс.
В сумке лежали «грач», «глок», «пб», переделанный под макаровские патроны пистолет «гроза» тоже с глушителем [4] ,
4
Единственный успех постсоветской Украины в стрелковом оружии – в начале 90-х в Виннице, на предприятии по выпуску наручников, по заказу МВД Украины сделали пистолет под патрон ПМ, но по схеме CZ с более длинным стволом и магазином большой емкости. Пистолет оказался успешным, единственно, чего ему не хватило – заказов от государства. Перед Катастрофой его начали производить в подмосковном Подольске, причем как в травматической, так и в боевой версии.
Дмитрий открыл кейс. Там был совсем новый «Рем 700 Таргет Тактикал» с цевьем из стеклопластика. Прицел был «Леопольд». Американский, просветленные линзы и специальная антибликовая насадка на прицел – ее ставят для того, чтобы не было бликов и невозможно было засечь лазерной системой сканирования. Вторым был АК-74 с глушителем и белорусским же прицелом ПО. Ко всему – магазины, в кармашках – пачки с патронами. К винтовке патроны – даже три пачки американских.
Да… все, что нужно, чтобы выжить.
Он взял «грач», выбросил магазин, привычно раскидал, чтобы посмотреть состояние. Да… новый совсем.
Подошла Элина, взяла «глок», взвесила в руке. Она сделала то, что обычно делают в таких случаях женщины, – постриглась под каре и перекрасила волосы. Теперь она была брюнеткой, причем жгучей.
– Умеешь?
– А ты сомневаешься?
…
– Что делать будем?
– Мне надо встретиться с одним человеком.
Узнать, что к чему. Но доверять ему до конца я не могу. Прикрыть сможешь?
– Смогу.
– Вот и хорошо…
В шестидесятые годы в Ижевске был построен завод по производству автомобилей и металлургический завод, в основном для обеспечения этого же производства прокатом. Они были построены на совершенно новых площадках в другом конце города, организационно входя в Ижмаш, но при этом находясь на отшибе. Вместе с ними построили и жилой район под названием «Автозавод» – его переименовали в Устиновский, когда под давлением жителей города было отменено переименование самого Ижевска в Устинов.
В девяностые автозавод чудом выжил… местная власть провалила проект передачи завода под сборку, а потом и производство автомобилей «Шкода»… потом точно так же провалился проект и с «Фордом»… в конце концов завод вошел в состав Автоваза и начал выпускать «Весту». А вот металлургический накрылся, причем накрылся медным тазом, производство было просто разорено, оборудование пустили на металлолом. Сейчас оно так и стояло, не знали, что с ним делать…
Сейчас мимо него проехала серая «Шкода», остановилась на обочине, прикрываясь остановкой. Из нее вышел мужик, между тридцатью и сорока, нервно огляделся, потом закурил. С одной стороны мертвый завод, с другой – дачные домики, переделанные в настоящие дома…