Эксперимент со временем
Шрифт:
Через два или три дня я неожиданно отправился в Лондон, где посетил свой клуб. За неимением каких-либо более интересных дел, я зашел в библиотеку, взял недавно опубликованный роман и попытался провести второй эксперимент, но безрезультатно. За 15 минут мне удалось отследить только восемь образов, которые принадлежали к «прошлой» половине ассоциативной сети. Один из них касался охоты на кенгуру в Австралии — всадники и собаки в суматохе преследуют скачущее животное. Другой образ содержал одно-единственное слово — «нарвал». Не обнаружив в книге никаких соответствий, я вскоре отбросил ее в сторону.
Затем я проследовал в небольшую внутреннюю библиотеку — идеальное место для того,
Мой взор мгновенно упал на миниатюрное изображение старинного кинжала. Под картинкой стояла надпись «Нож (дерево)» «Knife (wood)». Это меня заинтересовало, и я начал было листать книгу, но через минуту вернулся на страницу 11. Там я наткнулся на упоминание о роге нарвала. Продолжив чтение, я увидел на следующей странице слова: «"Дружище кенгуру" длинным когтем мощной задней ноги вспорол живот не одному верному псу».
Эта попытка не дала никаких убедительных доказательств, однако в ней было нечто, будоражащее мысль — такое ощущение возникает, когда ожидаешь решающего результата при проведении «экспериментов во сне». Это вдохновило меня на продолжение эксперимента.
Я взял книгу баронессы von Hutten «Julia». Я исписал четверть листа почтовой бумаги, и подходящими оказались всего два слова «розовый дом»; в книге тоже упоминались «розовые дома» (не слишком удачная попытка).
Следующей стала книга Amold'a Bennett'a «Riceyman Steps». Мне пришло в голову лишь несколько идей, уместившихся в трех строчках. В частности, я записал «Я уполномочен заявить». Раскрыв книгу, я прямо в первом абзаце нашел слова: «Сам он был явно уполномочен заявить».
Затем я обратился к книге Mason'a «House of the Arrow». На этот раз я решил изменить порядок проведения эксперимента. Я заглянул в самое начало книги и отыскал имя одного из персонажей. Мне казалось, что по сравнению с названием книги имя героя, которое, вероятно, будет упоминаться в тесной связи со многими эпизодами сюжета, — более подходящее ассоциативное звено.
Не знаю, знаком ли читатель с указанной книгой. Если нет, то мне очень не хотелось бы лишить его возможности сполна насладиться первоклассным детективом. Поэтому здесь я лишь отмечу, что узловым моментом всей интриги, стержнем сюжета являются часы, показывающие половину одиннадцатого, причем эта деталь всплывает только в середине повествования.
Персонаж, имя которого я выбрал в качестве ассоциативного звена, постоянно сопровождал сыщика в ходе расследования. Когда я сосредоточился на этом персонаже, первым образом, возникшем у меня в уме и зафиксированным на бумаге, стал образ часов, показывающих половину одиннадцатого.
Во время эксперимента с книгой лорда Dunsany «The King of Elfland's Daughter» я записал: «Высокие хрустальные скалы глядятся в темное море. Над морем танцуют светляки». Неплохое описание ночного пейзажа, изображенного автором в книге. Там говорилось о высоких хрустальных скалах, глядящих вниз, на окутанную туманом равнину, над которой в замысловатом танце движутся огни страны эльфов.
Затем я выбрал книгу Snaith'a, взяв в качестве ассоциативного звена имя героини. На этот раз меня постигла неудача. Однако в середине эксперимента у меня возник очень странный образ — зонт с совершенно гладкой, прямой, тонкой ручкой, служившей простым продолжением основного стержня и
На следующий день я проезжал мимо этого места на автобусе. Мы уже приближались к отелю, когда мой взгляд упал на весьма эксцентричного вида особу, шагавшую в направлении движения автобуса по тротуару со стороны отеля. На пожилой даме было надето причудливое черное платье ранневикторианской эпохи и шляпка с полями. Она держала зонтик, тонкая, гладкая, неполированная ручка которого служила простым продолжением основного стержня и по форме и размерам напоминала наконечник. Она использовала зонт — в сложенном виде, разумеется — в качестве трости, сжимая его в руке так, как паломник сжимает свой посох. Но зонт был перевернут. Она держала его за наконечник, а ручкой постукивала по тротуару.
Не стоит и говорить о том, что прежде я никогда не встречал человека, который использовал бы зонт подобным образом.
Эти эксперименты показали, что, умея устойчиво и прочно удерживать внимание на поставленной цели, человек может с одинаковой легкостью наблюдать «феномен» и во сне и наяву. Однако удерживать внимание не простое дело. Конечно, для этого не нужно обладать каким-то необычным даром. Но совершенно необходимо научиться — путем долгих тренировок — контролировать свое воображение. Поэтому желающим просто удостовериться в существовании «феномена» я порекомендовал бы проводить эксперимент на основе записей о сновидениях, а не образов бодрствующего сознания.
Однако в плане изучения проблемы «эксперимент наяву» имеет особую ценность, поскольку позволяет человеку наблюдать многое из того, что делает его сознание. Да и сюжеты сновидений не обременяют экспериментатора.
Сам я приступил к подобного рода эксперименту прежде всего с целью обнаружить барьер (если таковой имеется), отделяющий наше знание о прошлом от нашего знания о будущем. И — удивительная вещь! — оказалось, что такого барьера, по-видимому, вообще не существует. Нам нужно просто пресечь любые явные мысли о прошлом — и тогда отдельными вспышками начнет проступать будущее. (Ибо именно к этому в конечном счете приведет вас эксперимент, каким бы трудным и мучительным он ни был.) Когда кто-нибудь пытался проследить «цепочку воспоминаний» из прошлого в будущее, он натыкался не на задерживающий барьер, а на абсолютную пустоту. Более того, я открыл (с помощью отдельного эксперимента), что, позволяя вниманию перемещаться от одного образа к другому, явно с ним связанному, остаешься, так сказать, в «прошлой» половине сети. Внимание там, словно в своей епархии. Ассоциативно связанные между собой образы легко и быстро сменяют друг друга; а внимание скользит без всякого видимого усилия или усталости.
Только отвергнув явные ассоциации с предыдущим образом и дождавшись момента, когда их место займет нечто, явно с ними не связанное, внимание получает возможность преодолеть разделительную черту.
ГЛАВА XIV
Мне осталось описать еще один сон. Он не дает неопровержимого доказательства, но сила его убедительности настолько велика, что он заслуживает серьезного рассмотрения. Если сон, размышлял я, действительно относится к будущему, то он не укладывается в рамки гипотезы, которой я придерживался в то время. Это побудило меня отказаться от нее и вернуться к моей прежней теории, что принесло мне удачу.