Эксперимент
Шрифт:
– Ха, – рассмеялся Левиафан, – объясни мне, милая, одну вещь. Если быть честным, я не очень понимаю, когда ты меня вчера оскорбляла, била руками и ногами, бутылкой по голове и всё такое. Тебе ведь не было стыдно, ты не чувствовала стеснения или смущения, не так ли, милая? Так почему ты сейчас сидишь с красным лицом, вся такая смущенная и стыдливая? Почему, как только приходится разбираться в куче навоза, которую, кстати, ты принесла в дом, ты проглатываешь язык? Лилит, я не буду за тебя говорить, не буду извиняться за тебя. На этот раз я хочу, я действительно хочу, выслушать тебя. И либо ты сейчас
– Нет, не уходи… Когда ты уходишь, у кого-нибудь появляются проблемы, а потом и у нас…а их и так полно. И они такие серьезные, Левиафан, их надо решить, а не уходить гулять. Они складываются друг на друга, как бутерброд. Но ты себе рот порвешь, когда, наконец, соберешься его сожрать, и подавишься. Так что гулять ты пойдешь потом, когда я тебе скажу. Сейчас мы будем решать и разбирать то, что натворили за последние три дня. Ясно? – Лилит надменно посмотрела на хладнокровного вампира.
– Вот как? Интересный ход, Лилит. За одну ночь я превратился из мальчишки для битья в собаку? Сегодня, я значит должен исполнять твои капризы и команды: ко мне, стоять, рядом… Так ты теперь решила со мной обращаться? – улыбался Левиафан. – Милая, тебе принести туфельку, чтобы ты смогла вонзить мне шпильку в голову? – игриво спросил он.
– Не стоит, я и так справлюсь – улыбнулась она ему в ответ.
– Знаешь, что, милая моя Лилит, сходи-ка ты в ванную, приведи себя в порядок. Мы прогуляемся с тобой в кафе. Ты уже три дня ничего не ела, кроме наркотиков и алкоголя, а ты, всё-таки, не вампир, чтобы вечно жить без еды. Иди милая, иди. Не смотри на меня так агрессивно, – Левиафан встал и вышел из кухни.
Они сидели в кафе. Лилит массировала виски, закрыв глаза, Левиафан с интересом рассматривал меню.
– Что ты будешь, дорогая? Я не вижу здесь ничего, что могло бы помочь человеку после наркотиков, – он удивленно округлил глаза, смотря на Лилит.
Лилит закатила глаза и вырвала у него из рук меню. Её пальцы нервно постукивали по столу.
– Вы готовы сделать заказ? – спросила официантка.
– Салат, сок, и это всё. – Ответила Лилит.
– Нет, не всё! – удивленно вкинул бровями Левиафан, – будьте добры ещё кофе, эспрессо, двойной! – он одарил девушку очаровательной улыбкой.
– С каких это пор ты пьешь кофе? – Лилит нагнулась через стол и прошептала ему вопрос.
– С таких чертовых пор, как влюбился в человека, который, с каких-то непонятных пор, начал есть наркотики! – он злобно улыбнулся ей в ответ.
Лилит отвела глаза в сторону. Перед ней понеслись картины с воспоминаниями.
Ночь первая – ладонь, таблетки, танец, передозировка, страсть, депрессия. Ночь вторая – ложь, Жаклин, клуб, порошок, трубочка, в некотором роде измена, поцелуи с двумя парнями сразу, ударила, потом ещё раз, но уже бутылкой, оскорбления.
«О, черт! Как низко я пала за последние две ночи…сама себя не узнаю… я вела себя отвратительно, просто мерзко. Меня тошнит от самой себя. Но он-то тоже красавец!».
Картины с воспоминаниями о Левиафане так же побежали перед глазами. «Ночь первая – закрыл в комнате и не разговаривал. Ночь вторая – увез из клуба,
– Милая, ты думаешь что ли? О чём? – на удивление настроение вампира было чрезмерно ядовитым.
Каждой фразой он пытался задеть её чувства. Ему было больно, он чувствовал долю предательства. И как ожидалось, это сделала любимая женщина! В ней было что-то не человеческое.
Левиафан только начал понимать, насколько Лилит была жестока и бессердечна. Ни в одной женщине он не встречал столько злости, ненависти и мести. Было ещё одно существо с такими же качествами, как и у Лилит, которое Левиафан знал – это был он сам. Если бы у них было достаточно желания и сил, они могли бы разрушить весь мир за одну неделю. Они вдвоём могли бы завоевать весь мир, перебив всё население земли за очень короткий срок, совершено безжалостно. Но они никак не могли ужиться вдвоем, хотя и очень пытались.
«Так, что же притягивается лучше – противоположности или одинаковые люди? Такие разноплановые как Мормо и Локи, ну так у них вообще всё плохо закончилось. А у нас, у одинаковых, всё плохо даже началось, а уж как закончится – неизвестно даже дьяволу», подумал Левиафан.
– Я не думаю, я вспоминаю последние три дня. Я вспомнила все твои ошибки и свои. Я же не могу быть одна виновата во всех грехах мира. Ты не можешь винить только меня, ты и сам дров наломал не мало. Так чего ты сейчас от меня ждешь?
Левиафан склонил голову и улыбнулся. Он поднял на неё свои красивые, бездонные, черные глаза и посмотрел исподлобья. В глазах блеснул огонек.
– К твоему гадкому характеру и всем его не менее гадким чертам, я смело могу приписать ещё и мелочность. Это ж надо, десять минут сидеть и вспоминать, что я тебе сделал. Лилит, а ты вспомнила, что всё, что я сделал – это твоя вина. Если бы не наркотики, ничего бы этого не было. Твои поступки вынудили меня сделать то, что было сделано, твои, Лилит! Это полностью твоя вина! Не я тебе насильно впихивал оживляющие таблетки, не я тебя бутылкой по голове бил, и не я заставлял тебя обжиматься с двумя мужиками. Неужели ты хочешь, чтобы я ещё и извинился? – он продолжал улыбаться, горько и безнадежно.
– За некоторые поступки – не помешало бы! – хмуро ответила Лилит.
Черствая рука, внутри неё, как будто сжимала ребра и держала за горло, не давая ей дышать от одной только мысли, что она должна извиниться. Видимо, слова «прости» или «извини» вызывали у Лилит очень сильную аллергическую реакцию в виде анафилактического шока.
– Нет, милая, так не пойдет! Я вижу, что ты испытываешь чувство вины, оно тебя гложет! А твоя гордость мешает тебе произнести слова сожаления. Я не могу извиниться первым, я бы смог это сделать вторым, и то, только из уважения к тебе, милая. Но дело в том, Лилит, что я-то не чувствую никакой вины, и меня не мучает совесть, а тебя мучает. Так за что мне извиняться? За то, что ты превратилась в жалкую и убогую наркоманку? Или за то, что ты вела себя как бесплатная шлюха? – он нахмурил брови и внимательно посмотрел на неё.