Эксперт № 32 (2013)

Эксперт Эксперт Журнал

— Вы сказали, что Россия стала катастрофически терять конкурентоспособность…

— А это стало результатом фактического отказа от разработки собственных технологий, поскольку-де надо использовать зарубежные, которые эффективнее, лучше. В течение многих лет авторы реформ убеждали нас, что встраивание России в глобальную мировую экономику обеспечит ей неограниченный доступ к самым современным продуктам и технологиям. На этой основе реформировались

и наука, и образование, и промышленность России. В итоге в ключевых для нашей экономики и обороноспособности областях — доминирование технологий отверточной сборки и зависимость от США. Вот, собственно, три кита, лежащих в основе той разрушительной политики, в результате которой Россия стала неконкурентоспособной: разрыв между гражданином и государством, ориентация на сиюминутную прибыль и отказ от собственных технологий.

— А вы можете привести примеры катастрофической потери Россией конкурентоспособности?

— В частности, мы потеряли электронное машиностроение и, тем самым, возможность самостоятельного строительства фабрик по производству чипов, что ставит Россию в полную зависимость от Соединенных Штатов при производстве современной электронной техники. Например, суперкомпьютеров, применение которых обеспечивает возможность реализации совершенно новых подходов к проектированию в самых разных отраслях машиностроения: энергомашиностроении, атомном машиностроении, авиа- и автостроении и других.

Федеральные программы США, военные и гражданские, предусматривают ввод в эксплуатацию экзафлопных компьютеров в 2018–2020 годах. И еще через четыре-шесть лет можно будет в деталях смоделировать виртуальный полет самолета. То есть вы всё проектируете на компьютере, «летаете» на компьютере, потом делаете образец и подтверждаете на испытаниях то, что уже смоделировали. Для моделирования атомных реакторов требуется тот же самый экзафлопс.

— Как это скажется на конкурентной борьбе на мировых рынках?

— Можно быть уверенным, что, как только такое моделирование станет технически и экономически возможным, основные потребители самолетов включат в условия их поставки предъявление результатов моделирования. И все те, кто не имеет такой модели, будут выдавлены с рынка самолетов. То же верно и для рынка атомных реакторов и других рынков технически сложных изделий.

Но если комплектующие для суперкомпьютеров терафлопного класса еще можно, при всех ограничениях, приобрести на свободном рынке, то элементы для экзафлопных машин в обозримом будущем на свободном рынке приобрести будет уже невозможно.

— И что же нам делать?

— Начать с того, что восстановить электронное машиностроение. Для него уже есть задачи. Есть три ключевые машины, необходимые для организации производства чипов. Это имплантер, машина травления и фотолитограф. Они определяют уровень технологии. И в Академии наук — акцентирую на этом внимание: именно в Академии наук — есть научные заделы по всем трем машинам. Весь вопрос в том, что эта задача в условиях развала РАН и в рамках существующей экономической модели нереализуема.

— А почему?

—

Как я уже сказал, в нынешней экономической модели единственный критерий успеха — сиюминутная прибыль. Когда, например, обсуждают вопрос о конкурентоспособности нашей экономики, на самом деле имеют в виду только финансовую конкурентоспособность. В основе которой лежит принцип «максимальная прибыль за минимальное время». Фактически это означает, что реальный сектор экономики России должен работать с эффективностью финансовых институтов, шоу-бизнеса, потребительского сектора. А чтобы быть конкурентоспособным на поле технологических машин, надо вложить огромные деньги на длительный срок. И только потом что-то получить. При этом, конечно, конкурировать с мировыми лидерами, теми же Соединенными Штатами, при неочевидном результате.

Поэтому в рамках финансового подхода такое оборудование производить не надо. Надо его покупать. И не то, которое требуется, а то, которое продадут.

Объясняя свою позицию, я обычно привожу в пример Японию. Как известно, Япония делает собственные суперкомпьютеры на основе собственных микропроцессоров. Но на рынке их нет. Она делает это не для того, чтобы на этом зарабатывать. Для Японии это демонстрация ее технологических возможностей, ее технологического паритета с мировыми лидерами. Она показывает, что является равноправным технологическим партнером в диалоге с США в этой чувствительной области. И наша задача такая же.

— Но без финансовой конкурентоспособности тоже не обойтись.

— Конечно. Но она, по сути, вторична. Она — следствие технологической конкурентоспособности. Финансовая конкурентоспособность компаний — лидеров мирового рынка основывается на их технологической конкурентоспособности, обеспечивающей производство продуктов с высокой добавленной стоимостью. В числе мировых лидеров на рынке информационных технологий шесть компаний, из них четыре из США. Это Apple (годовая выручка 156 миллиардов долларов, 76 тысяч рабочих мест), AT&T (126 миллиардов и 256 тысяч), Hewlett-Packard (120 миллиардов), IBM (106 миллиардов). Остальные две — южнокорейская Samsung (143 миллиарда, 221 тысяча человек) и японская Nippon Telegraph and Telephone (126 миллиардов, 205 тысяч человек).

Основа их финансового успеха — микроэлектронные технологии массового производства полупроводниковых изделий с высокой добавленной стоимостью. Кремниевая подложка, например, стоит 300–400 долларов. А то, что на ней получается в результате производства, стоит уже 300–400 тысяч долларов. Но чтобы получить такой финансовый результат, на каждый миллиард выручки в год каждая из этих компаний должна затратить не менее 200 миллионов на разработку новых технологических машин и технологических процессов и не менее 200 миллионов на модернизацию производства на основе этих новых машин и процессов.

Например, в разработку перспективного фотолитографа на основе экстремального ультрафиолета уже вложено около 17 миллиардов долларов. Вот во что обходится создание действительно прорывных технологий, причем только в одном звене технологического процесса изготовления полупроводникового изделия с высокой добавленной стоимостью. То есть без технологической конкурентоспособности нет и финансовой. Только, конечно, не сиюминутной, о которой у нас в основном и беспокоятся.

— Но, казалось бы, проблема конкурентоспособности постоянно обсуждается…