Эксперт № 32 (2013)
Шрифт:
Куда ближе друг к другу (во многом благодаря меркелевской политике асимметричной демобилизации противника) позиции ХДС и СДПГ, однако такой союз может оказаться ядовитым подарком для социал-демократов. В обмен на вхождение в правительство СДПГ потеряет возможность резко критиковать Меркель и ее консерваторов на следующих выборах.
«Большая коалиция» с ХДС в первое правление Меркель уже стоила социал-демократам падения рейтинга — с 33% в 2005-м до 23% в 2009 году. Второе такое правление за двенадцать лет может поставить крест на полуторавековой истории немецкой социал-демократии, окончательно переведя СДПГ в разряд партий второго эшелона. Что еще более опасно — дальнейшее падение социал-демократов означало бы дальнейшее дробление немецкого политического ландшафта.
Триумф малых партий
Именно дробление политпространства представляется
В 1990-х годах в бундестаг вошли представители крайне левого движения ПДС, оформившиеся в результате выборов 2005 года в леворадикальную партию «Левые», ставшую пятой парламентской фракцией, что оттянуло голоса у остальных фракций и сделало формирование правящей коалиции еще более сложным делом. На прохождение в новый парламент претендуют еще две партии — левоанархистские «Пираты» и партия экономических консерваторов и евроскептиков «Альтернатива для Германии». Согласно соцопросам ни одна из этих партий не имеет шансов пройти пятипроцентный барьер, однако нельзя забывать, что потенциальный электорат молодых партий может резко менять свои симпатии.
В апреле 2012 года электоральный рейтинг только что созданной партии «Пираты», выступающей против контроля властей над интернетом, за легализацию наркотиков и существенное упрощение миграционного законодательства, достигал невероятных 12%, и партия прошла в городской парламент Берлина. Нынешний скандал с американской программой слежки в интернете в преддверии выборов может сыграть на руку «Пиратам».
Что касается «Альтернативы для Германии», то эта партия, возглавляемая университетскими профессорами и выступающая за выход Германии из еврозоны, может показать на выборах более высокий результат, поскольку граждане могут стесняться признаваться опрашивающим в своей симпатии к партии, проповедующей идеи отказа от европейской интеграции. В любом случае, если в бундестаге будет хотя бы шесть партий, германская политическая система сделает большой шаг к нестабильности. Ситуация, при которой правящая коалиция возможна только в случае союза трех партий, а количество потенциальных союзов превышает десяток, слишком сильно напоминает модель парламентаризма 1920-х годов, и именно поэтому немецкое общество старалось избегать такого дробления парламента.
Берлин
График
Консервативный блок ХДС/ХСС является бесспорным лидером за два месяца до выборов в Германии
Роман развитого человека
Артем Рондарев
Чем опасен мысленный эксперимент по созданию гения
Вадим Левенталь — человек ныне популярный: критик, редактор издательства — и отзыв на его дебютный роман половина наших рецензентов начинает не собственно с романа, а с нападок на журналистскую работу автора или, напротив, с похвал. «Маша Регина» — его дебют в романном жанре, история о том, как целеустремленная провинциальная девочка, устрашившись мирового детерминизма, решила победить его «совершенной геометрией кадра», выучилась на режиссера, завоевала своими картинами мир, любила (или не любила, что по нынешним временам одно и то же) параллельно нескольких мужчин, а в итоге… вот итога-то в тексте нет, и я попробую показать почему. Здесь же пока еще отмечу, что написано это все ровным, с неуловимым налетом тавтологии, очень дельным и умелым языком, хорошая интонация которого особенно заметна, когда автор ее вдруг напрочь теряет и вставляет в текст монстров вроде «короткоюбые девчонки». Таким языком можно делать хорошие книги, это факт. Проблема в том, что автор книгу не пишет — он ее конструирует, а тут уже язык помощник слабый.
В паре рецензий мне довелось прочитать, что безразличие Левенталя к его героине — это прием: дескать, он ставит мысленный эксперимент, в котором Маша Регина — переменная величина. Не знаю, как эта констатация может помочь читателю испытать интерес к героине, к которой сам автор интереса лишен, тем паче что ощущение рационально созданного конструкта тут возникает весьма скоро. То, что автор не видит своих героев живыми, как правило, раньше всего становится очевидно по именам этих
В Маше «много мужского»; суровый характер героини автор подчеркивает той деталью, что даже во время секса «себе она стонать не разрешала». По контрасту с ней пошлые ее родители живут пошлой жизнью: рассказывают сплетни, которые Маша воспринимает как «липкий новостной кисель», занимаются шопингом, пьют и плачут; автор подчеркивает детерминированность судьбы Машиных родителей… чем? А бог весть чем — просто по-другому быть не могло, и все тут. Экзистенциализм дал ленивому мыслителю в руки удобное оружие под названием «так вышло»; и если прежде человек детерминировался условиями жизни или Божественным предназначением и писатель обязан был то и другое доказать, — то теперь персонаж просто страдает, спивается и не может иначе, а если у читателя встают вопросы, то на них отвечает уже не Пушкин, а Сартр. А что Маша? Маша, как и велят классики, «мучается виной» и из вины перед родителями (а также перед мужчинами, которых она всех не любит) производит творчество. Чем Маша виновата? — а пес его знает, экзистенция же. Спустя некоторое время становится понятно, что автор экзистенцией Маши считает ее неспособность устанавливать с людьми эмоциональные связи: что ж, экзистенция не хуже других, Адриан Леверкюн ею страдал, он тоже гений был.
Тем не менее, не удовлетворившись до конца экзистенцией, Левенталь прибегает в поиске мотиваций к помощи довольно благонамеренной и неизбежно тяготеющей к афоризму философии, типа «Мужчины тотально смертны потому, что их тело легко, как рукоятка молотка. Вес воли — движущая причина их жизни»; «Чтобы рисунок получился, первым же движением нужно снять проплесневелую корку существующего и вгрызться в существенное». Левенталь хочет быть философом, бесстрашно спорит с «автором книги Бытия и автором “Капитала”», заметный его, в одном месте даже эксплицитно выраженный платонизм, собственно, и обусловливает конфликт романа — гений духа спорит с косной материей. Тем не менее до споров о философии можно и не доходить, так как, несмотря на все профессиональные уловки, Левенталь совершает самую банальную из ошибок, которая вообще весь этот разговор о гениальности делает беспредметным. Его весьма пространный пересказ сюжетов, концепций и изобразительных решений снятых Машей фильмов может с читателем сделать что угодно: утомить его, восхитить авторским языком или заставить пропускать страницы пачкой, — но только не убедить в гениальности главной героини. Во-первых, судя по пересказу, в фильмах ничего замечательного не происходит, а во-вторых — их описания постоянно апеллируют к лояльности читателя, предлагая ему априори признать, что все рассказанное является непременно «талантливым» — но решительно никакого материала для лояльности ему перед этим автор не дает.
В итоге книга оставляет впечатление своего рода манифеста той категории просвещенных людей, что у нас иронически именуются хипстерами, со всеми присущими этому классу людей характерными особенностями: речевой гладкостью, жеманством, амбициозностью, снобизмом, самодовлеющей культурностью и той неспособностью рождать и испытывать какое-либо живое чувство, которую Макс Фриш называл скукой интеллекта, жаждущего абсолютного, но убедившегося в невозможности его обрести.
Hi-End
Швейцарская часовая марка Corum представила особенные часы — Ti-Bridge Power Reserve for Only Watch, которые, соответственно, будут проданы на знаменитом часовом аукционе Only Watch. Часы уникальны и сделаны в единственном экземпляре специально в поддержку исследований и лечения тяжелого генетического заболевания — мышечной дистрофии Дюшена.