Эксперт по уничтожению
Шрифт:
– Открытие?
– Именно. Но поторопись, предупредили меня, не сегодня завтра его казнят!
– Казнят?! За что? – выпучил глаза Жак.
– А за что миротворцы казнят рефлезианцев?
– Но я не рефлезианец! – вскричал ошарашенный мсье Бриоль. – Мне не предъявляли такого обвинения!
– Я не знаю, кто ты такой – может, и впрямь простой человек, – но я знаю, что тебе известно слишком многое. Ты владеешь секретом рефлезианцев. Готов поспорить, что сейчас миротворцы выпытывают его из тебя по капле! Так ведь?.. А ты небось и рад услужить лучшим друзьям Человечества! Наивный, как ребенок! Кстати, как
Жак озадаченно примолк. Мефодий с удовлетворением отметил, что дело помаленьку двигается, и продолжил добивать беднягу-аспиранта своими наполовину правдивыми доводами:
– Пойми, Жак: корова, которая перестает доиться, отправляется на бойню. Зачем ты будешь нужен миротворцам после того, как полностью выдашь им наш секрет? Ты же носитель стратегической информации! Такого легче прикончить, чем рисковать, оставляя в живых. – И нанес окончательный удар: – А тем более оставлять в живых после того, как тебя пытались вызволить рефлезианцы. Это лишний раз доказывает твою ценность для нас. У тебя нет выбора, Жак!
– Но на что я сдался рефлезианцам?
– Поговорим об этом позже, хорошо? Скажу только, что мы не враги ни тебе, ни Человечеству. Давай руку!
Жак в последний раз покосился на дверь, выругался, пнул в сердцах стул, после чего подпрыгнул и ухватился за протянутую руку акселерата.
– Вы такие же мерзавцы, как миротворцы! – прохрипел он, карабкаясь в пролом.
– Возможно, – ответил Мефодий. – Надеюсь, ты переменишь свое мнение, когда узнаешь нас поближе.
Организованных групп охраны наверху больше не попадалось. Метавшиеся туда-сюда одиночки – в основном обслуживающий персонал и научные работники – вступать в бой не желали и прятались по кабинетам. Трех затесавшихся в их число героев Мефодий прямо на глазах у Жака обезоружил и затолкал в кладовку со швабрами, не став даже награждать контрольными нокаутами.
– Рефлезианец никогда не причиняет вред человеку, – заявил Мефодий. – А ведь они собирались нас пристрелить!..
Жак, едва поспевавший за акселератом, тяжко сопел и отмалчивался, видимо, все еще не в силах смириться с той ситуацией, в которую вляпался.
– Куда ты меня тащишь? – немного отдышавшись, спросил он.
– Снаружи нас ожидает транспорт, – пояснил Мефодий. – Потом придется покинуть страну.
– И куда мы бежим?
– Скажу только, что не в Космос, – уклонился от прямого ответа исполнитель – незачем было раньше времени раскрывать кандидату все карты; кто знает, что ждет их за ближайшим поворотом?
– А ты уже разобрался с теми двумя? – снова поинтересовался Жак. – Ну, которые здесь самые крутые? С толстым коротышкой и его подругой?.. Черт, так и не запомнил их дурацких имен!
Речь, видимо, шла об Артемиде и Аресе. Их появления на поле боя акселерат опасался больше всего, но совместный ужин юпитерианцев вроде бы должен был только начаться.
– Да нет, не имел пока чести, – ответил Мефодий, осторожно выглядывая из-за угла. – А что, действительно крутые ребята?
– По виду похожи.
– Ничего, старина, как говорят в России, на всякий хитровыгнутый гвоздь найдется свой кривой молоток…
Мефодию от всей души хотелось пожелать Аресу и Артемиде приятного аппетита, только бы ужин их продлился на полчаса дольше. Попутно
Мефодий прислушался: на улице стояла полная тишина, никаких полицейских сирен в городе не раздавалось. По всей вероятности, тревога поднялась сугубо локальная, произошедший инцидент касался лишь рефлезианца и бригады «Сумеречная Тень».
– Идем через главный вход! – бросил Мефодий Жаку. Акселерат прикинул, что следовать проторенным путем будет намного быстрее, чем прорубать в стенах новые проходы.
В фильтрационном пункте никого из охранников не наблюдалось, только брошенные в спешке распахнутые стеллажи с оружием, поваленные стулья и еще не остывшая чашка кофе на пульте; вся вакханалия продолжалась всего ничего – пятнадцать минут! Охранники покинули вахту по сигналу тревоги да так, видимо, и остались лежать без сознания где-то на уровне «Ц». Исполнитель протиснулся в стеклянный коридор через проделанный им же лаз и только собрался позвать за собой Жака, как вдруг ощутил, что пол под ногами дрожит.
Мраморные плиты пола подпрыгивали и грохотали. Мефодий не знал точно, случаются ли в Приморских Альпах землетрясения, хотя до сейсмически нестабильных Апеннин отсюда было рукой подать.
Но, как выяснилось, дрожание пола было вызвано не землетрясением.
Противоположная дверь, искромсанная Мефодием как лист картона, вдруг вылетела из дверного проема вместе с битым кирпичом и кусками штукатурки, словно ее зацепили с другой стороны тросом и дернули мощным грузовиком.
Дрожание пола тут же прекратилось. Акселерат застыл на месте, пристально вглядываясь в окутанный цементной пылью противоположный конец коридора…
Вот так обычно в жизни и случается: до конца чего-либо крайне важного остаются считаные минуты – а то и секунды, – уже внутри все трепещет в предвкушении победы, как вдруг в последнее мгновение возьми да случись какой-нибудь сюрприз! И нет бы приятный – непременно гадкий!
Гонщиков, лидирующих на протяжении всей дистанции, обходят на финишной прямой. Рыба, вылавливанию которой было отдано столько сил и нервов, вырывается из рук рыболова. Доставленный с Северного полюса обмороженный полярник умирает на столе хирурга самой современной клиники. Спасшийся при кораблекрушении матрос тонет от изнеможения и переохлаждения, глядя на маячащий невдалеке берег…
Кто-то говорит потом: «Вот не повезло так не повезло!» – и причисляет это к очередной гримасе судьбы.
По отношению к Мефодию судьба сыронизировала в своей обычной жестокой манере. Таинственная личность, что выдрала стальную дверь голыми руками, оказалась исполнителю хорошо известной: Артемида – холодная и беспощадная. Из миротворцев именно она пролила первую кровь в прошлогодней нью-йоркской бойне.
В отличие от пышущей жаром любвеобильной Афродиты, Артемида, напротив, отталкивала своим откровенным равнодушием. И хоть внешность Артемиды была довольно привлекательной, полное отсутствие на лице мимики, тонкие поджатые губы и взгляд, способный обратить в ледник Ниагарский водопад, не демонстрировали дружелюбия ни к землянам, ни к собственным собратьям. А стройная, немного угловатая и очень крепкая фигура Артемиды только подчеркивала холодность юпитерианки.