Эксперт по уничтожению

Глушков Роман Анатольевич

– Ты сам слышал – Юпитер должен быть там не один. И у нас есть в запасе лишь тридцать суток, чтобы решить, каким образом выкурить юпитерианцев из города всем составом.

– А если и вправду выкурить? – предложил Мефодий.

– Что ты имеешь в виду?

– Может, эта идея покажется вам глупой, но когда Паллант заговорил о том, что следует заставить Юпитера бежать с планеты, мне вдруг вспомнилась операция в Ницце…

Гавриил слушал Мефодия не перебивая и с таким вниманием, словно с ним говорил не исполнитель, а полноправный член Совета. По мере того как акселерат излагал свою мысль, лицо смотрителя оживало и холодная сосредоточенность

постепенно сменялась на нем крайней заинтересованностью. Глава Совета снова погрузился в раздумья, только на этот раз не мрачные, а такие, после которых обычно рождаются полезные идеи.

– Ты не перестаешь меня удивлять, малыш, – сказал Гавриил перед тем, как снова водрузить над исполнителями «скользкий колпак». – Возможно, я бы тоже вскоре додумался до подобного, но не сегодня. Ты опередил по скорости мысли самого Главу Совета, поэтому даже не знаю, радоваться мне или нет.

Когда полковник Мотыльков увидел, какая неожиданная делегация прибыла к нему в общину, он поначалу замешкался. Не считая охранявших делегацию знакомых Мотылькову исполнителей, состояла она всего из двух персон, но зато каких! Наблюдать их вместе было равносильно тому, как застать за дружеской беседой в сорок втором году под Сталинградом Рокоссовского и Паулюса.

Вместе со смотрителем Гавриилом в бомбоубежище к мотыльковцам прибыл тот самый миротворец, появление которого в доблокадном Староболотинске вызвало у агента Сергея затруднения с его опознанием. При виде живого юпитерианца у себя в общине Сергей Васильевич инстинктивно схватился за кобуру, но последовавшее от Главы Совета мысленное предупреждение тут же заставило полковника образумиться.

– Все под контролем, Сергей Васильевич, – поспешил заверить Мотылькова Гавриил. – Это наш друг. И мы к вам по очень важному делу. Организуйте-ка нам встречу с Президентом.

После памятного разговора с Президентом Мотыльков так и не решился познакомить его с рефлезианцами: во-первых, полковник опасался нагоняя за самодеятельность, а во-вторых, не захаживало с тех пор в общину рефлезианца, подходящего по рангу для знакомства с Президентом Российской Федерации. Впрочем, сам Президент после той беседы рефлезианской темы больше не касался.

«Похоже, и впрямь настало время представить их друг другу, – думал Мотыльков, отправившись на поиски Президента лично – невежливо было приглашать столь высокую персону через посыльного. – Хотя какого черта этот юпитерианский мерзавец здесь делает?»

В комнату для приватных бесед, то бишь насосную, гости не пошли, а расположились в столовой, вернее, в той части бомбоубежища, которую Мотыльков под нее отвел. Самые разнообразные – от коряво сбитых из досок до истинно благородных, красного дерева – столы стояли здесь строгими рядами, как в приличном заведении общепита. Столь же пестрое разнообразие наблюдалось и среди стульев. Вышколенные исполнители выбрали три наиболее приличествующих «встрече в верхах» стула и расставили их вокруг самого солидного стола, чей черный лак, правда, был уже изрядно попорчен царапинами от железной посуды и засален десятками побывавших на нем грязных локтей.

Сопровождаемый Мотыльковым и верными телохранителями Президент подошел к желающей видеть его странной группе и недоверчиво замер в отдалении – так, словно был не главой государства, а скромным просителем перед порогом чиновничьего кабинета.

– Чему обязан, господа? – поинтересовался он.

Его

охрана не сводила глаз с группы акселератов, которые хоть и не держали в руках оружия, вид все же имели угрожающий.

– Прежде чем представиться, я хотел бы попросить у вас минуточку внимания, – произнес Гавриил, как и подобает воспитанному человеку, выходя навстречу Президенту. – К вам, Сергей Васильевич, это не относится, поэтому, если хотите, можете отвернуться. Итак, первым делом я бы попросил вас, многоуважаемые, сказать мне, какого цвета мои глаза.

– Что за… непонятная просьба! – опешил Президент, но тем не менее и он, и телохранители непроизвольно направили взгляды в одну точку – добрые и искрящиеся (специально ради этого момента; в последнее время обычно усталые и задумчивые) глаза Гавриила.

Ничего не произошло, лишь легкая дрожь заставила одновременно передернуть плечами Президента и его охранников. Дрожь, свидетельствующая о том, что подарок Сагадея действует безотказно на любого землянина.

– Ваши глаза карие, – ответил наконец Президент, недоверчиво поглядывая то на улыбающегося Гавриила, то на невозмутимых акселератов. – А теперь потрудитесь объяснить, что это значит. Однако как-то мне нехорошо – на сквозняке, что ли, продуло…

– Наоборот: отныне с вами полный порядок! – возразил Гавриил. – Разве вы не ощущаете ясность мыслей и прилив бодрости?

– Не ощущаю, – нахмурился Президент, потирая виски. – Так как, вы сказали, ваше имя?

– Прошу простить – я, кажется, забыл представиться. Меня зовут Гавриил. Просто Гавриил. Если бы два месяца назад я попался в лапы к хорошо известным нам миротворцам, они бы представили меня землянам как самого главного рефлезианца.

Реакция президентской охраны на слова Главы Совета была молниеносной – перед ними стоял враг, и Президента следовало сначала прикрыть собой, а затем эвакуировать. Но реакция телохранителей не шла ни в какое сравнение с реакцией смотрителя, который их опередил. Пятеро сотрудников секретной службы застыли вокруг Президента в неестественных позах, и единственное, что могли делать без затруднений, так это моргать. Зрелище напоминало известную детскую игру, когда по команде «замри» игроки прекращают беготню и замирают в том положении, в каком застала их команда водящего.

– Извините меня за мою некрасивую выходку, господин Президент, – изобразил крайнее смущение Гавриил. – Право слово, как-то ненароком получилось…

– Очень впечатляет! – проговорил Президент, оглядываясь на вытянувших к нему руки громил-охранников. – Вас бы, уважаемый Гавриил, в мою секретную службу старшим. Цены бы вам там не было. И что, меня тоже можете так заколдовать?

– Могу, – признался Гавриил, – но не стану. С моей стороны это будет верхом неприличия – вы же как-никак человек почтенный.

– Ну хорошо, что вы от меня хотите?

– Для начала просто поговорить. Так сказать, растопить лед вашего недоверия.

– Что ж, давайте поговорим, – усмехнулся Президент, непонятно почему не испытывающий к «главарю рефлезианцев» страха. В бесстрашии этом следовало опять же винить смотрителя, воздействовавшего на Президента телепатическим «успокоительным». – Только для начала расколдуйте моих парней, а то действительно некрасиво получилось.

Телохранители вновь обрели подвижность и, пристыженные, угрюмо отошли в сторону. На тщетность повторных попыток эвакуации им недвусмысленно намекал по-отечески добрый взгляд рефлезианца.