Экспонат руками не трогать
Шрифт:
– Не ты первый, парень, не ты последний, кто к нашей Глафире клинья подбивает, – сказала Витьке хозяйка, у которой он в совхозе комнату снимал. – Зря стараешься. Жених у нее есть, скоро приехать должен. Он в Москве институт закончил, на охотоведа выучился.
Через неделю Витька сам с этим охотоведом познакомился, но в библиотеку все равно ходить не перестал. «Ничего, я упорный. Еще посмотрим, чья возьмет».
Зима в Уссурийском крае не в пример колымской – короче, светлее, тише. Нет здесь таких ветров и сырого холода. Хотя тоже бывает, когда мороз за сорок градусов месяц стоит. Но для пушного зверя это даже полезно. Перезимовали
Послали их как-то раз вместе с Ефимовым в тайгу новые капканы на соболя настораживать. Поклажа у обоих тяжелая, поэтому шли не спеша. Витька все больше молчал, чего зря языком молоть, а умник Глафирин, Игорем его звали, как лектор в клубе, рта не закрывал. Сначала про новые промысловые технологии мозги полоскал, а потом, будто специально, про свою личную жизнь стал Витьке докладывать. Так все, мол, у них с Глафирой расчудесно складывается, что хоть в присядку пляши. Свадьбу в Уссурийске отпразднуют, и назад в зверосовхоз, председатель им уже жилье обещал. И говорит, и говорит, будто его за язык кто-то тянет. Если бы умник этот про свадьбу тогда не сказал, может, и жив остался бы… Потому что у Витька от его слов будто черная пелена перед глазами встала. Такая ненависть накатила, что он сам толком не понимал, что делал, что говорил и как предложил охотоведу до Медвежьего Бока дойти, к тому самому обрыву его подвел… А дальше… тайга следы укроет, зверь-то по весне голодный.
Искали Игоря всем совхозом, неделю, а то и дольше… На поиски охотоведа Витек ходил в первых рядах, и так прилюдно себя винил, что ему поверили. И милиционер, который из района приезжал, тоже. Витьке фарт и тут не изменил – никто так и не догадался…
Потом Ефимов обождал несколько месяцев и в библиотеку пошел, к Глафире. Обхаживал ее долго, по-умному, без напора, но все равно ничего у него не вышло. Глафира держалась как кремень.
– Ты, Виктор, на меня зря время не трать, не могу я Игоря забыть.
– Эх, хороша Глаша, да не наша! – с улыбкой ответил он, а у самого слезы в глазах стоят. Внутри словно оборвалось что-то.
«Ну, коли так, нечего дольше в этой глуши сидеть. – В один день собрался и уехал. Решил: Сначала в Уссурийск, а там посмотрим…»
Синеглазая Глафира еще долго у него перед глазами стояла, ночами снилась. С тех пор ни к одной женщине не испытывал Витька Ефимов ничего подобного. Казалось бы, столько баб в его жизни было, взялся как-то подсчитывать, да на пятом десятке со счету сбился… И если проклевывалось в его душе что-то отдаленно напоминающее любовь, то Витька безжалостно давил это в зародыше. Потому что к бабьему племени у него раз и навсегда отношение переменилось. Чем к ним хуже, тем лучше. Слабости тут не место.
Даже когда Ефимов жениться надумал, то жену свою, молоденькую девчонку москвичку (по этой причине он, кстати, и женился), всегда в строгости держал. Познакомились они в Ялте, Витька тогда спасателем на пляж устроился, на сезон. Вся работа плавать да по пляжу ходить, мышцами поигрывать. Вот уж где от баб ему отбоя не было. Нина к его вышке сама подошла и, краснея, о какой-то ерунде спросила. Разговорились, вечером с ее подружками в кафе пошли, потом на танцы. Смотрит Виктор, девчонка-то как пластилин– тает. Зацепило, значит, крепко зацепило. Тогда Ефимов
С Ниной они прожили шесть лет, из которых пять Виктор в юридическом заочном учился. Не успел диплом получить, как совместная жизнь дала трещину. Нинка из-за детей очень переживала – после первого аборта она по-женски заболела, долго лечилась, но все без толку. Вот нервы у нее и сдали. Ревновать стала Виктора к каждой юбке, не без повода, конечно, и скандалы закатывать. Один раз даже кухонный нож схватила. Тогда Витька в нервную клинику ее отвез, а сам на развод подал. Тем более что надежный тыл у него уже имелся – двухкомнатная квартира в самом центре Москвы, с хозяйкой он за несколько месяцев до развода сошелся – Лина, образованная дамочка, кандидат наук, археолог, уже в возрасте, зато безо всякого романтического тумана в голове.
– Меня в Москве не будет месяца три, хочешь – живи, коли ты такой бездомный, – мимоходом сказала она Виктору, собирая сумку.
Виктор поблагодарил хозяйку за широкий жест, но пожить в ее квартире ему так и не пришлось. Оседлая жизнь надоела, он уволился с работы и уехал вместе с Линой в археологическую экспедицию в Узбекистан. «К северу от Самарканда, за небольшой, пересыхающей летом речушкой Сиаб тянутся мрачные серо-желтые холмы. Уже более ста лет они, как магнит, притягивают к себе русских исследователей, путешественников, храня под тоннами песка и пыли тайны древнего Афросиаба», – писали в газетах.
– Афросиабом звали одного героя, мифологического короля Турана из поэмы «Шахнаме», – объяснила Виктору Лина, – так же называлось и городище, где 2000 лет назад вовсю кипела жизнь, шла торговля, процветали ремесла.
Крупномасштабные раскопки под Самаркандом были предприняты уже в советское время, а с 1965 года после целой серии уникальных находок у подножия Афросиаба вырос большой палаточный городок. Как в настоящем городе, в нем было все, что требовалось для работы и отдыха: современное оборудование, автопарк, фотолаборатории, медпункт, кухня с холодильниками, душевые, были даже волейбольная площадка и стол для пинг-понга.
– Поначалу, Вить, работа может показаться тебе немного нудной, – объясняла Лина. Вдохнув полевой воздух, она, казалось, помолодела лет на десять-пятнадцать. Выцветшие шорты, футболка, кепка с козырьком – ни дать ни взять студентка на практике. – Тут, как говорится, «копай глубже, кидай дальше», хотя копают только на штык, глубже нельзя – подъемного материала много. Ну да ничего, недельку, две покопаешь, потом переведем тебя на зачистку – это дело более интеллектуальное, тонкое, терпение требуется.
В лагере Лина чувствовала себя как рыба в воде, работала сутки напролет и вниманием своим Витьку не доставала. Дышалось ему вольно, хорошо. Раньше он представить себе не мог, что раскопки привлекают такое количество народу – помимо специалистов в полевом лагере жили и работали десятки людей самых разных возрастов, далеких от археологии: инженеры, музыканты, художники, журналисты, учителя, студенты. После работы в городке начиналась совсем другая жизнь. По вечерам у костров пили и пели песни, играли на гитарах, травили анекдоты, занимались йогой, крутили романы…