Экстаз
Шрифт:
Впрочем, нельзя сказать, что Келл абсолютно забыл о существовании Рейвен. Вскоре ей стало известно, что он отправил своего поверенного встретиться с адвокатом ее деда. Необходимо подписать контракт, по которому за Рейвен в случае развода остается право сохранить полную финансовую независимость для себя и своих будущих детей, коль скоро таковые появятся.
Рейвен не обсуждала со своим дедом вопрос о наследниках, но старый лорд время от времени бросал фразы, говорившие, что он немало думает об этом. Даже куда больше беспокоится их возможным отсутствием, нежели скандалом вокруг Рейвен. Скандал,
— Я хочу, моя милая, — говорил старик, — чтобы мой род продолжился. Даже если не увижу самого продолжателя… Правда, — добавлял он жалобно, — меня страшит, что в его жилах может течь кровь убийцы…
Рейвен молчала: она не могла помочь деду ни в том, ни в другом. Тем более что сама до сих пор мало что знала о своем муже.
Кто мог знать о нем гораздо больше — так это молодой жуир и прожигатель жизни лорд Вулвертон, про которого ей говорила Бринн. С ним и решила поговорить Рейвен, для чего отправилась однажды на прогулку в его двухместном экипаже. Пусть посмотрят на них те, кого это интересует. Лишний раз убедятся, что она нисколько не боится появляться на публике, а ее не чураются самые завзятые аристократы.
Всем своим видом Джереми Вулвертон старался доказать именно это. Чему отчасти помогла и сама природа. Он был высок, гибок, светловолос, обладал беззастенчивым взглядом и наглой улыбкой, что привлекало к нему женские взоры. О Келле Лассетере он говорил без обычного суесловия, предупредив, что знает о нем не слишком много, но ценит за то, что он порядочен и умел в деле, которым занимается. А уж фехтовальщик вообще отменный.
— …Встречаемся мы нечасто, — говорил Вулвертон. — Его клуб один из лучших в Лондоне — высокие ставки в игре, но игра честная. Келл за этим следит строго. А в зале у Анжело он лучше всех держит в руках рапиру… — Смельчак подхлестнул лошадей, обогнал кого-то, едва не задев, и продолжал: — Вообще таких, как он, называют бунтарями. Ему наплевать с высокого дерева, что о нем думают или толкуют. Похоже, он избегает родовитую знать. Хотя, я уверен, его примут в любой компании, если он захочет. У него вполне приличное происхождение со стороны отца.
— Мать у него ирландка, — заметила Рейвен.
— Да. И он часто говорит об этом, словно хочет утереть нам наши английские носы. Каков наглец! — Смельчак улыбнулся. — Люблю наглецов. Сам такой… Года четыре назад, когда он открыл свой клуб, я, признаться, был уверен, что его предприятие лопнет. Считал его безрассудным малым. Он еще имел нахальство назвать его «Золотое руно». Однако теперь вижу — у него дальний прицел. И название сыграло свою роль. Кому не охота отправиться в путешествие за золотым руном? Этот игорный клуб сейчас самый модный в Лондоне, и не удивлюсь, если Келл составит на нем неплохое состояние…
Вулвертон повернул коней в тихий переулок и перевел их на медленную рысь.
— Что касается слухов о том, что он пришил своего дядюшку… Извините, Рейвен, за глагол, который я употребляю… Что ж, вполне могу предположить, что так оно и было. Откровенно говоря… вы же хотели, чтобы я был с вами откровенен?.. Так вот, откровенно говоря, он представляется мне человеком,
Рейвен с трудом сдержала ироническую улыбку: кто на ее глазах осуждает сейчас распутство? Один из наиболее знаменитых блудодеев Лондона. Его высочество Принц Наслаждений собственной персоной!..
Несколько шагов они проехали молча, но Смельчак Джереми долго молчать не мог.
— Представляю, как расстроится Ник, когда узнает, что с вами произошло, — сказал он. — Просто снимет с меня голову, что я так опростоволосился: допустил похищение и ваше внезапное замужество!
Смельчак ухмыльнулся, но Рейвен не ответила на его улыбку.
Ник, о котором он упомянул — Николас Сейбин, — был американским судовладельцем-капером. То есть таким, чьи торговые корабли нападали на другие суда, которые считали враждебными. В общем, его можно было вполне назвать морским разбойником, пиратом. Но можно и «морским партизаном». Ведь год назад началась очередная война Англии против Соединенных Штатов, и Ник «помогал» своим соплеменникам, подвергая разграблению английские торговые суда. За свои действия он был заочно приговорен британским судом к повешению, поскольку поймать его не удавалось. Однако тайно он уже побывал в Англии, откуда вывез к себе на родину, в Виргинию, свою красавицу жену Аврору.
Обо всем этом Рейвен уже знала в общих чертах, так как Николас Сейбин был не кем иным, как сыном ее настоящего отца, американца, и, следовательно, братом самой Рейвен. Кроме того, когда его еще не обвинили в пиратстве, он какое-то время по просьбе своего отца был ее легальным опекуном, а когда бежал из Англии, поручил сестру заботе двух ближайших друзей, бесшабашного Смельчака Вулвертона и положительного Люсиана Уиклиффа.
И тот и другой всерьез восприняли просьбу друга, но, к обоюдному огорчению, не смогли ни предвидеть, ни предотвратить того, что случилось с их подопечной.
— Ох, если б я только мог знать, что задумал этот сукин сын! — Лицо Вулвертона исказилось от гнева, и Рейвен поняла, что он говорит о Шоне Лассетере. — То, что его поучили жизни на флоте, это цветочки — тюрьма для него была бы лучшей наградой! Если бы вы, дорогая, согласились свидетельствовать против него…
Рейвен содрогнулась, вспомнив все, что произошло совсем недавно, но твердо ответила:
— Я не могу этого сделать, Джереми, и вы прекрасно знаете почему. А что касается этого негодяя, он получил свое. Келл говорит, что без жалости не может смотреть на его спину.
— Я бы его отделал так же со всех сторон, — пробурчал Вулвертон. — Неужели вы простили его? О, святая!
— Совсем нет. Но что толку копить ненависть и мечтать о мести? Не забывайте, я замужем за его братом и не хочу внутрисемейной вражды.
— Кстати, о старшем брате, дорогая. Я собираюсь предупредить его, чтобы он не подумал даже словом обидеть вас. Иначе он будет иметь дело со мной.
— О нет, пожалуйста, Джереми, не нужно этого! Я уверена, он не причинит мне ни малейшего вреда. В крайнем случае я сама разберусь с ним.