Экстаз
Шрифт:
— Что ж, как скажете, моя любовь. Но обещайте, что при первой же необходимости…
— Обещаю, Смельчак, вы будете первым, к кому я обращусь, если понадобится.
Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Смотрите, вы поклялись… А что касается Ника, надеюсь, мы вскоре сумеем увидеться. И что я скажу ему? Если, не дай Бог, с вами произойдет еще какая-нибудь неприятность, он лишит меня не только головы, но и еще более необходимой мне части тела. Ха-ха…
В ту ночь ей снился Келл. Не так, как
Она бы хотела вообще забыть о существовании так называемого мужа, но то и дело вынуждена была вспоминать о нем по разным поводам. Вот и сейчас, например, ей предстоит сообщить ему, что ее друзья решили устроить званый вечер в честь их бракосочетания. Хочет он или нет, но проклятые условности обязывают его присутствовать на нем.
Находясь в одном доме, они, как ни странно, несколько дней не виделись. Наконец однажды, вернувшись с утренней прогулки, Рейвен узнала, что он находится в своих покоях. Пройти туда она решила через общую гардеробную и, войдя, застала его, к своему смущению, выходящим из ванны.
Он тоже, видимо, ощутил неловкость, потому что замер на месте как был, без одежды.
Как странно, мелькнуло в голове у Рейвен, словно всего несколько дней назад не было той безумной страстной свадебной ночи, когда они забыли о существовании таких чувств, как стыд и смущение, и полностью тонули в совершенно иных ощущениях…
Ее взор, охватив его сильное, мускулистое тело, задержался на чреслах… Неужели это и есть то, что приносит такое удовольствие? Нет, больше, чем удовольствие, — неизмеримое наслаждение.
Ей показалось, в его глазах тоже промелькнуло воспоминание о той ночи. Впрочем, он торопливо завернулся в полотенце и только потом спросил:
— Вы не привыкли стучать в дверь, прежде чем войти?
Она покраснела.
— Прошу прощения… Я не знала… я думала…
Он еще не брился в это утро. Его щеки оттеняла легкая синева, от этого лицо казалось мрачным. Впрочем, голос, которым он спрашивал ее, тоже не отличался веселостью.
— Вы хотите сказать мне что-то срочное, мадам?
— Ничего, я подожду, — упавшим голосом ответила Рейвен и вышла, закрыв за собой дверь и унося в себе его обнаженное тело.
Она забыла возобновить с ним разговор о званом вечере, а когда вспомнила, снова не могла его застать. И тогда ей пришла в голову мысль посетить его там, где он проводит большую часть времени, — в его клубе на Сент-Джеймс-стрит.
Отправилась она туда в сопровождении О'Малли в закрытой коляске, надев шляпу с густой вуалью. Поход был смелым поступком. Для светской дамы посещение игорного дома было событием из ряда вон выходящим. Кроме того, Рейвен это живо напомнило о событиях, перевернувших всю ее жизнь.
Остановившись у входной двери, она не сразу подняла дверной
С ним она не решилась вступить в разговор, а обратилась к подошедшему дворецкому, которому сказала напрямик:
— Я миссис Лассетер и хотела бы поговорить со своим мужем.
На гладко выбритом лице выражение удивления и неодобрения моментально сменилось бесстрастной миной.
— Я узнаю, мадам, принимает ли он сейчас.
Но что Рейвен решительно возразила:
— Меня не устраивает ожидание на пороге.
— Хорошо, мадам, — сразу изменил тон дворецкий. — Прошу следовать за мной.
Он повел ее не наверх, как она полагала, а по нижнему этажу, через целую анфиладу комнат. Все они выглядели вполне благопристойно, чтобы не сказать элегантно. Под стать таким знаменитым лондонским клубам, как аристократический «Будлз», члены которого уже больше полувека занимаются верховой охотой на лис с гончими, или старейший клуб консерваторов «Уайте». Ее нога не переступала порога этих мужских клубов, но она много про них слышала.
Они миновали библиотеку, где полки красного дерева были уставлены многочисленными томами в кожаных переплетах; прошли через огромную столовую — там на нескольких столах сверкали хрустальные и фарфоровые приборы; проследовали через три комнаты меньших размеров, предназначенных, видимо, для карточной игры; и, наконец, вступили в самую большую комнату, где, несомненно, шла главная игра, в которой выигрывались и проигрывались огромные состояния.
Она бы задержалась здесь, чтобы хорошенько осмотреть это вместилище дурных страстей, гнездо распутства, но дворецкий повел ее дальше, и она, к своему удивлению, оказалась на кухне.
Здесь было по-настоящему тепло от большого камина и нескольких печей. И здесь у огромного стола сидел Келл в белой батистовой рубашке с засученными рукавами и расстегнутым воротом.
В таком обличье Рейвен еще его не видела. Он показался ей необычайно красивым, несмотря на резкие черты лица и явно обозначившийся шрам на скуле.
Он поднял голову, и в глазах у него блеснуло что-то похожее на молнию. У нее перехватило горло… Да что же это такое? Когда она научится спокойнее относиться к внешности этого человека?
— К вам миссис Лассетер, сэр, — доложил дворецкий.
— Спасибо, Тиммонз. Можете идти.
После ухода дворецкого они остались одни. Только теперь, отведя взгляд от Келла, Рейвен увидела, чем он здесь занимается: на столе перед ним лежали орудия смерти — рапиры и пистолеты. Одну из рапир он держал в руке, полируя клинок специальным куском материи.
— Что вы делаете со всем этим? — вырвалось у нее.
Он ответил спокойно, даже небрежно:
— Время от времени я ухаживаю за своим оружием. Предпочитаю делать это сам.