Экстерминатор
Шрифт:
И направился отдыхать-думать в комнату. Вообще, когда я только направлял прошение в учебку, меня только ленивый не пугал «жуткой казармой». Но Степаныч (кстати, тогда и выяснилось, кем раньше служил старик) поднял мои волнения на смех.
— Парень, ты идёшь в учебное заведение Департамента Вынужденного Применения Силы, — хлебал он какое-то пойло, наставительно помахивая кружкой.
— Угу, — согласился я.
— Полицейские и спасатели там УЧАТСЯ, чтоб ты знал. Как в школе, просто предметы иные.
— Это-то я знаю. Только я в экстерминаторы
— Ну и м-м-м… может, тебе и подойдёт, Керг, — явно хотел сказать гадость, но на полуфразе задумался Керг. — Но все эти «казармы», где спят на головах друг у друга и прочее — сказки. Просто бессмысленно, получишь комнатку в личное пользование, без толпы соседей.
— А как же там… ну я не знаю, привычка к тяготам…
— Херня это, Керг. Когда отряд сформирован — казарменный блок под членов отряд выделяется. Там — слаживание нужно, хотя от командира зависит: может ввести обязательное жильё в казарме, хотя и там комнаты свои. А может отпускать, тут уж как командовать будет.
— А ты откуда знаешь, Степаныч? — заинтересовался я.
Ну просто понятно, что всю жизнь дядька пьющим отставником не был. Да и социальное довольствие у него выходило (ну, чужие деньги я считать не привык, но просто по объёму выпивки и обстановке понятно) ой как не маленьким. То есть был Степаныч кем-то высокооплачиваемым и важным. Высокого полёта, скажем так. И в своём ещё не старческом возрасте — вдруг на пенсионном обеспечении. Что странно.
— А я, Николай Керг, — приосанился Степаныч, отсалютовав мне кружкой, — старший аналитик логистического управления Департамента Снабжения. Бывший. И наставник тоже бывший… — посмурнел дядька, начав быстро надираться.
Пару раз я вопросы задавал — естественно, интересно! Но больше Степаныч на эту тему не говорил, а со временем я и сам понял, что и как с ним «не так». Ну вообще — вроде и «так». Просто… Степаныч оказался слишком своевольным. Слишком многое «подвергал сомнению», анализировал не по службе, а по жизни. Классным был аналитиком — должность немалая, да и наставничество — показатель признания талантов. Но, очевидно, слишком он уж в своём преподавании отклонялся от позиции Департаментов на преподаваемое. Не врал, но лез, «куда не стоит», причём ладно бы сам — учил. А у нас в Идигене цензуры, конечно, нет. Это и в городской конституции записано. Но вот «нежелательные знания», не считая просто запрещённых — есть. Запрещены всякие эксперименты с геномом, потенциально опасные эксперименты, типа опытов с распадом и типа того. Ну понятно, да и правильно.
А вот нежелательное — пересмотр правил и взглядов на социум, например. Степаныч на «гражданское население» ругался, которое по конституции, вместе с их правами и свободами, есть «высшая ценность Идигена». «Дармоеды, аморфная масса» — самое мягкое. Причём не просто ругался, а обоснования приводил, почему такие и что вообще: глупость творится. И вроде и прав, выходило, но тут даже я понимал: такая позиция ведёт к «нарушению социальной стабильности». Так что, видимо, не сумев принудить молчать — отправили
Но вопрос в том, что никаких «жутких казарм» и «садистов-сержантов» в учебке не было. Пристойная комната с удобствами, на одного. И «садисты-сержанты» хоть и были — их учебная программа предполагала. Но были очень аккуратно дозированы учебным временем, вне которого пара «нестерпимых зануд и садистов» оказывались вполне приличными дядьками, как я выяснил уже на четвёртом году обучения на личном опыте. В «Холостом Патроне», питейном и едальном заведении на территории учебки, куда с третьего года обучения и получил доступ.
Вообще «силовая учебка» была местом здоровым, одним из четырёх учебных заведений города, выпускающая специалистов, связанных «с вынужденным насилием». Полицейские — тут понятно, поддерживают порядок в городе, расследуют преступления, ну и «силовики» весьма условно. Различные видя техников-спасателей, которые вроде как и не «силовики», а на деле там такие обломы встречаются, с такими умениями, что я, не худший экстерминатор, на тренировочных спаррингах огребал по мордасу. Не безответно, но огребал. «Медик», как же! Лекарь-калекарь, с усмешкой вспомнил я Андрея. Также выпускались операторы-аналитики для перечисленных. Тоже, вроде и не силовики, а на деле в том же отряде экстерминаторов аналитик часто выходит «в поле». И вполне член отряда.
Ну и, наконец, экстерминаторы: силовики без всяких оговорок. «Имеющие право, умение и обязанность» применять насилие, вплоть до летального, для защиты жителей и города. Довольно неоднозначно к нам относились, кто-то ругал и мясниками называл, кто-то хвалил. Но в нужности для города экстерминаторов если кто и сомневался, то до принудительного лечения от идиотизма. Потому что без нас — города бы не было! Альты, да и другие города — войн, как понятно, не было. Но конфликты интересов случались. А из них и вооружённые столкновения вырастали.
В общем, просто отдохнул, подумал, да и поспал. А на следующий день на терминал пришло изменение учебно-тренировочного плана. Центральный компьютер учебки, очевидно, прислушался к рекомендации мастера-наставника и записал меня на командирские курсы, с изменением расписания и допусками. Так что направился я в аудитории именно командиров, раньше в этой части учебки мне быть не доводилось. Попал на этакую «планёрку», то есть мастер-наставник раздавал паре десятков присутствующих направления на учёбу и тренировку. Почему не извещениями — чёрт знает.
Но меня в первую очередь занимали мои соученики. Точнее, не так: их занимал, судя по нехорошим взглядам от некоторых, я. Что, в целом, было предсказуемо, но вот что делать с этим… Хрен знает.
Дело в том, что на командирских курсах учились экстерминаторы, отслужившие не один год. Типа выслужившиеся, переросшие рядового. И тут — я, явный курсант. То, что реакция на меня, появившегося даже не с начала года, будет, было и так понятно. Но какая-то, судя по некоторым взглядам, совсем нехорошая.