Экстрасенс разбушевался
Шрифт:
– Теперь можете задавать вопросы, – предложил я, завершив рассказ.
– Герр Мурашко! – вскочил тип в переднем ряду. – Гюнтер Генкель, газета «Бильд» [16] . – Вы будете просить политическое убежище в Германии?
– Нет.
– Почему? – удивился он.
– У меня нет политических разногласий с СССР. Я не диссидент и не перебежчик. Самоуправство отдельных чинов КГБ – я уверен, что это была частная инициатива, – не может заслонить то хорошее, что есть в моей стране. Бесплатное образование
16
«Бильд» – самая популярная «желтая» газета Германии.
– Вы наивный человек, – покачал головой Генкель и сел.
– Петер Клоц, «Франкфуртер Альгемайне Цайтунг» [17] , – встал следующий журналист. – Что собираетесь делать дальше, герр Мурашко?
– Я получил приглашение клиники Гете поработать у них. Если будет разрешение официальных властей, почему бы и нет? Понадобится вид на жительство в Германии. Получу – займусь исцелением немецких детей. Нет – перееду в другую страну.
Пусть не думают, что я тут на коленях стою.
17
Самая читаемая газета в Германии либерального направления.
– Говорят, вы просите за свои услуги большие деньги, – не замедлил немец. – Больше, чем получает профессор медицины.
Ясно, кто напел.
– Вы были вчера в клинике, где я демонстрировал свои возможности?
– Нет, – покачал он головой. – Читал в газетах.
– Очень жаль, герр Клоц. Вчера в присутствии большого числа медиков и журналистов я исцелил тринадцать детей. Не хочу говорить плохо о немецких врачах, но они не смогли помочь этим детям. Я же справился менее чем за два часа. Уникальный специалист должен иметь соответствующий заработок. Вы вот платите большие деньги звездам Бундеслиги, и большинство населения Германии считает это нормальным. Неужели футболист лучше целителя? Или в перерывах между матчами он лечит безнадежно больных? Теперь о моем гонораре. Не стану приводить конкретных цифр, но управляющему клиникой я назвал ту сумму, какую получал от родителей детей в СССР. Неужели немцы беднее?
– Извините, герр Мурашко! – вскочил репортер «Бильда». – Вы заявили, что в СССР бесплатное здравоохранение. Как понимать последние слова?
– Все просто, герр Генкель, – улыбнулся я. – Здравоохранение в СССР, действительно, бесплатное. Но поскольку я не врач и не состою в штате клиники, то и не получаю денег от государства. Мне платят родители исцеленных детей. Необходимость этого понимают даже коммунисты.
Журналисты заулыбались.
– Скажу больше. В СССР я официальный миллионер.
По конференц-залу пронесся удивленный
– Именно так, господа. Мне принадлежит кооператив, на счет которого поступает плата от родителей. Мы, в свою очередь, перечисляем государству установленный им налог. Содержим сотрудников, доплачиваем сотрудничающим с нами врачам и медицинским сестрам. Помогаем детским домам. Есть еще один аспект. Дети-инвалиды – это немалая нагрузка для бюджета страны. Им выплачивают пособия. Повзрослев, они остаются инвалидами и начинают получать пенсии. Обычно пожизненно. А теперь представьте, что их исцелили, и необходимость в выплатах отпала. Это уже огромная экономия. Но не вся. Повзрослев, бывшие инвалиды получают специальность и начинают работать. Они платят налоги и страховые взносы. Сплошная выгода государству! В СССР это прекрасно понимают, и мне странно слышать, что представители такой рационально мыслящей нации, как немцы, задают по этому поводу вопросы.
– Вы нас плохо знаете, герр Мурашко, – покачал головой журналист «Франкфуртер Альгемайне». – Мы романтичны и не всегда умеем считать деньги. Но соглашусь с вами. Исцеленный инвалид – это замечательно. В первую очередь – для него самого.
Пресс-конференция не затянулась. Получив информацию, журналисты стали подниматься с мест. Нужно выдать сенсацию раньше конкурентов. Это вам не в СССР. Та же полицейская машина отвезла меня в отель, и я даже успел на обед. Мы с Викой погуляли по городу, а затем сели смотреть телевизор. Сюжет с пресс-конференции уже крутили в новостных выпусках. Я полюбовался на себя, красивого, перевел Вике свои ответы и комментарии журналистов.
– Теперь ты в Германии – знаменитость, – заключила она.
И не только здесь. Представляю, как смотрят эти выпуски в советском посольстве. И какими словами меня костерят… Кому-то сильно не поздоровится.
Новостные выпуски дали и другой эффект. В номере зазвонил телефон. Я снял трубку – Шредер.
– Добрый день, герр Мурашко, – заспешил он. – У меня вопрос: вы никуда не уезжаете?
– Нет пока, – ответил я.
– Предлагаю встретиться через час в ресторане отеля. У меня к вам деловое предложение. Полагаю, вам понравится. Заодно и поужинаем.
Так и сделали. Перед этим мы с Викой проводили уезжавших в аэропорт Воронова и Терещенко. На прощание обнялись. Переводчик Сережа к нам не подошел: наверное, видел новостные выпуски. Телевизор в номере у него есть. Зассал мидовский выкормыш… Подоспевший Шредер пожал руки членам делегации и потащил нас с Викой в ресторан.
– Руководство клиники согласилось на ваши условия, – сообщил, едва мы разместились за столом. – Тысяча двести пятьдесят марок за пациента. Решение предварительное, завтра оформим официально. Пока же я взял на себя смелость выписать чек за уже исцеленных детей.
Он положил передо мной цветную бумажку. Я взял ее. Чек на предъявителя. Сумма – 16250 марок. А неплохо день завершается!
– У вас пока нет счета в банке, – объяснил Шредер. – Его следует открыть. Тогда мы сможем перечислять деньги напрямую.
Конец ознакомительного фрагмента.