Экстрасенс там. Дилогия
Шрифт:
Мужик с вывернутой в сторону рукой и пережатым горлом мог только шипеть. Его дружки выхватили короткие мечи, но топтались на месте. Чмо в моих руках начало обмякать, я немножко ослабил пальцы, ещё не хватало его придушить.
– Оставили оружие у стеночки и ушли, иначе все тут ляжете, – видя, что эффекта нет, надавил на вывернутую руку, мужик засипел от боли. – Быстро.
Эти идиоты закивали и прислонили оружие к стенке, стали, оглядываясь, удаляться по улице. Я посмотрел на жертву моего произвола, ослабил хватку на горло.
– Ты кто?
– Тебе не жить, молокосос, – прошипел мужик.
– Ты дурак? Не отвечай,
– Надеюсь, ты всё понял? Если мы ещё раз пересечёмся, ты будешь умирать очень неприятно.
– Я всё понял, – прохрипел он.
– Надеюсь, – сказал и немного придушил мужика, чтоб он потерял сознание.
В его кармане нашёлся кошелёк, пригодится. Подхватил оружие и вышел из подворотни. Сзади слышались шаги отца. Я потопал к трактиру, где встретил родителя, по пути выбросив мечи извращенцев.
Пока шли, думал, что мой отец странный. Уехал, бросил семью в сложной ситуации. Что людям в голову стукнет? Ещё сожгут дом в жертву лешему. Эти тёмные идиоты на всё способны. Первоначальный план у меня был поехать к родственникам в деревню под Курмачом. Там купить дом или заказать строительство, нанять мужиков с телегами и перевезти семью. После раздумий начал сомневаться. В трактире снял комнату, обошлась в полтора золотых. Хорошо, что у извращенца в кошельке оказалось целых восемь, не успел всё спустить. Когда мы поднялись в номер, я сказал:
– Итак, ты уверен, что семье ничего не угрожает? Наши любимые деревенские соседи не учудят чего-то плохого, если люди продолжат пропадать?
Отец был мрачный и задумчивый.
– Уверен, – буркнул он, внимательно меня разглядывая.
– Ну смотри. Завтра мы выезжаем в деревню к родственникам, осматриваемся, разговариваем. Ты ночуешь здесь, а я у себя. Утром, часов в семь, внизу.
– Ты не мой сын.
– А кто?
– Я не знаю, но Эван так не умел.
– Слушай, папаша, когда твою душу начнёт жрать леший, вытягивая по частичке, я посмотрю, кем станешь ты. А теперь закрой рот и слушай, что тебе говорят, если хочешь спасти оставшихся детей. Если нет, вали откуда пришёл.
Мужик немного постоял набычившись, потом сдулся и плюхнулся на кровать, разом постарев. Он разительно отличался от того, каким помнил его Эван. Сам виноват.
– Да, ещё. Сколько может стоить дом возле Курмача? – оглянулся я возле двери.
– Не знаю, – флегматично пожал он плечами, - наверное, около ста. Дальше от леса дороже.
«Чего я лезу во все дырки?» - думал я, идя домой по улицам Тикруна.
Утром проснулся рано, быстро собрал походный рюкзак, упаковал в него свою броню, чтоб не мелькать лишний раз. В самый низ положил мешочек с деньгами. Закинул в себя завтрак, предупредил Лиру, что меня, возможно, не будет неделю или дней десять. Забежал по пути к Хине и её предупредил о том же. Пошёл к таверне. Если честно, я практически был уверен, что Яжефа не будет. Но нет, он сидел на одной из лавок и поглощал еду. Рядом с ним стояли его торбы.
– Запас еды в дорогу заказал у трактирщика? – вместо приветствия уточнил у него.
– Да. Слушай, Эван. Я не понимаю, зачем мы едем в такую даль. Чтоб просто напроситься к родственникам?
– Работу тебе найдём. Будешь работать и дом строить.
Когда он доел, мы отправились на местную станцию. Это была просто небольшая площадь за воротами, где искали попутчиков уезжающие из города. Нам немного повезло, и быстро нашёлся мужик на телеге, который держал путь в нужную сторону. По прикидкам Яжефа, придётся протопать пешком ещё полдня, после того как попутчик нас высадит. Ехать предстояло примерно дня два. Хорошо, что по более-менее спокойным местам.
Эти дни прошли скучно до безобразия. Мы просто ехали, и всё. Мужики что-то обсуждали, я помалкивал, иногда односложно отвечая на их вопросы. Они нашли общие крестьянские темы и довольно много болтали. Ничего особо ценного из их разговоров я не вынес. Единственное, папаша слегка расслабился и стал не так грозно на меня зыркать. И вообще, как-то чуть-чуть вернул свой образ, который помнил Эван. Ну и хорошо, значит, когда всё наладится, семья заживёт более-менее нормально.
Вечером второго дня мужик оставил нас на очередном перекрёстке и укатил по направлению в город. Мы протопали ещё пару часов по дороге, уходя всё дальше от леса. Остановились в маленькой рощице, деревья которой вполне можно было пересчитать. Я, не обращая на отца внимания, достал броню и полностью надел её.
– Зачем тебе? – удивлённо спросил он, осматривая мою экипировку.
– Надеюсь, не понадобится.
Быстро поели всухомятку и легли отдыхать. Ночь прошла спокойно. К обеду следующего дня мы входили в деревню Лябзинка, где должны жить двоюродные братья моей матери. Я их видел всего пару раз, отец, естественно, знал лучше. Не один кувшин самогона выхлебали вместе.
Деревня как деревня, похожа на ту, в которой вырос Эван. Хотя места тут намного спокойнее, и поэтому безопасностью занимались спустя рукава. Невысокий частокол, две вышки и, скорее всего, не закрывающиеся на ночь ворота. Деревянные домики, кое-где виднелись каменные первые этажи. Слышался перезвон из кузницы, отчего папа скис. Пошли сразу к главе.
– Добрый день, - поздоровались с дородным мужиком, зайдя за калитку. Люди указали на его дом, когда мы спросили, как найти старосту.
– И вам, добрые люди, – воткнул он топор в колоду и обернулся к нам.
– Уважаемый староста, подскажите нам с сыном, нужен ли в вашей деревне кузнец или, может быть, в округе кому-то?
– Нет, извините, у нас есть отличный мастер, – развёл он руками. Отец скис ещё больше, даже ссутулился. Во даёт, он же не верил в мой план с самого начала. Всю дорогу время от времени нудил, что зря едем.
Я показал три серебрушки, зажатые веером между указательным и большим пальцем.
– Хотя, если подумать, пару недель назад мне староста Толмачёвки жаловался, что их кузнец уже старый, а подмастерье совсем зелёный.
– Огромное вам спасибо, – я подошёл к нему и незаметно вложил в руку монеты. – Я надеюсь, это точно?
– Иди отсюда, щегол, – пробубнил староста.
– Если что, увидимся, – я пошёл к выходу со двора.
За воротами нас уже ждали родственники, два мужика, отдалённо похожих и смутно мне знакомых. Деревня, всё сразу становится известно. Кто пришёл, кто ушёл, кто родился. Они обнялись с отцом, похлопали меня по плечам, поудивлялись, какой большой я стал. Всё как обычно.