Экстрасенс
Шрифт:
Кто-то, быстрее всех сообразивший, что делать, вызвал по внутренней связи инженера по безопасности. Остальные из всех трех бригад стояли, сгрудившись, и молча смотрели в остановившиеся глаза Потапова.
– Переживал сильно… – объясняли люди из его бригады.
– Дни до воли пересчитывал, жена, говорил, на двадцать лет младше….
Прибежал инженер по безопасности, ругаясь густым матом, стал вызывать «скорую помощь».
Но прибывший со «скорой» врач лишь развел руками:
– Я-то что могу сделать? Мы головы на место не пришиваем.
– Но
И врач взглянул на него как на сумасшедшего:
– В больницу мы увозим больных. А для таких – труповозка. Туда и звоните.
Все следующие дни Николай приказывал себе о своем сроке не думать. Только это не получалось: о возможной свободе забыть невозможно. До выездной сессии оставался лишь месяц.
– А то, может, задержитесь? У сына через неделю экзамен. Шучу, шучу, – проговорил майор, увидев, как переменилось лицо Николая Николаевича.
Был конец мая. Здесь, под Выборгом, еще только отцветала черемуха, а в Питере в садике за Александро-Невской лаврой, куда они ходили с Димкой гулять, уже распустилась сирень.
– Документы ваши готовы, так что счастливый путь. – Майор улыбнулся. – До свидания говорить не буду. Хотя адресок ваш у меня есть, может, с сыном заглянем, сэр.
Пятьсот пятьдесят дней Николай Николаевич ждал этого мига и не думал, что все будет до такой степени буднично.
Никаких отвальных он делать не собирался. Избави Бог, еще вляпаешься в ЧП. Просто все пошли в смену, а он отправился к майору. Готовясь к тому, что в последний момент что-нибудь окажется не так и ему придется догонять своих, стоять у конвейера, ловя сырые скользкие кирпичи.
Странно, что, когда он шел к электричке, ему вдруг стало грустно. И пожалуй что страшно – полтора года все в его жизни было расписано. А теперь, прямо с этих минут, начиналась абсолютная неизвестность.
С директором мурманского института полдня не хотели соединять.
– Павел Григорьевич проводит совещание, позвоните позже, – говорила незнакомая секретарша.
Прежние голос Николая Николаевича узнавали мгновенно.
– Я по междугородному, из Петербурга. Вы скажите, когда мне лучше его застать?
– Через полчаса позвоните, я думаю, как раз он освободится.
Но через полчаса уже другой голос отвечал:
– Павел Горигорьевич только уехал. Позвоните часа через три.
– Коля, честное слово, плюнь на этот Мурманск, что-то не лежит у меня к нему сердце, – уговаривала Вика.
Она взяла неделю отпуска, чтобы побыть всей семьей вместе.
– Тебя же зовут в Ботанический институт.
Вика неизвестно каким образом чувствовала, что его ждет. Он же пока ни о чем не догадывался.
Дозвониться удалось лишь в конце рабочего дня.
– Павел Григорьевич, это Горюнов, здравствуйте! – Николай Николаевич почувствовал, как у него перехватывает горло.
Однако директор никакого волнения в ответ не выказал.
– Да, я вас слушаю, – сказал он так,
– Николай Николаевич Горюнов звонит!
– Я вас слушаю, – так же равнодушно повторил директор.
– Я абсолютно свободен и готов приступить к работе.
– Извините, я не понял, к какой работе? – переспросил директор так, словно они не были никогда знакомы, не сиживали порою рядышком на банкетах и Павел Григорьевич не отмечал ежегодно в отчетах удачные работы своего подчиненного.
– К своей работе. Вы же сами, Павел Григорьевич, полтора года назад передавали через Иннокентия, что место мое сохранится.
– А, Горюнов! – наконец вспомнил директор. – Так ты к нам просишься?
– Прошусь. С нетерпением!
– Даже с нетерпением. – Николай Николаевич одобрения в голосе директора не почувствовал. – А у нас сейчас такие дела, Горюнов. Мы как раз проводим большое сокращение. Твоя лаборатория и вовсе давно упразднена. Так что потерпи до осени. Осенью, если попросишься, что-нибудь для тебя найду. Ну, бывай, рад был услышать.
Из трубки еще долго раздавались короткие гудки. Николай Николаевич держал ее в руке, сидя на стуле в прихожей.
– Коля, милый, ну что тебе дался этот Мурманск! – уговаривала Вика. – Ты же сам говорил, что тебя зовут в Ботанический институт.
Она не знала, что в Ботанический институт его уже никто не звал. И в Зоологический – тоже. Несколько месяцев назад был такой разговор. Но и эту возможность он потерял.
То был год, когда наука финансировалась едва-едва. И если кто выживал, то только за счет грантов. Еще в Голландии он тоже наметил несколько тем. И получил бы. Если бы бомж с Васильевского острова залез в поисках спиртного в другую машину. Или бы он разрешил милицейскому лейтенанту записать в протокол, что бомж залез в машину со своей бутылкой.
На стене Николай Николаевич прочитал объявление: «Требуется водитель с машиной». Наутро он уже встал в половине шестого, в шесть тридцать был у двери редакции рекламной газеты, загрузил «копейку» пачками печатной продукции и повез ее по точкам. Поиск адресов, включая развозку, занял два часа.
– Мы потому так и назначаем, чтобы вы успели на свою постоянную работу, – сказали ему накануне в редакции. – У нас все водители с высшим образованием работают – инженеры и кандидаты наук.
Постоянной работы у него не было, а газета выходила два раза в неделю.
– Послушайте, – спросил у него неожиданно сосед по лестничной площадке. – Как у вас с уикэндом?
– Не знаю. А в чем дело?
– Да видите ли, – смутился сосед. – Вы только не обижайтесь, если что… У нас тут жены кооператив организовали, по шитью курток. А продаю я один. Нам требуется второй человек. Работа под крышей, на ярмарке по выходным в Спортивно-концертном, у парка Победы. «Мерседес» не купите, но хлеб с «воймиксом» будет. Даже на пиво.
– Я с женой посоветуюсь, – ответил Николай Николаевич и вдруг почувствовал, как глуповато прозвучали эти слова.