Экстремальная археология
Шрифт:
— Я тебя понял. Действительно разумно. Очень странный мальчик...
Нож исчез. Только что сталь отблёскивала у шеи, отражая желтоватый свечной свет, и вдруг её не стало.
На миг показалось,
Но нет, послышался тот же голос:
— Если ты узнаешь, где он, что он делает, что собирается делать, или куда хочет отправиться, ты сразу же пошлёшь человека в Дьен. На перекрёстке Мокрой улицы и Кривого переулка есть пекарня. Хозяина зовут Добж Цавик. Твой человек должен оставить письмо ему. И сказать одно слово: «Кремень». Если ты не пошлёшь человека, или пошлёшь не сразу, я буду вынужден вернуться. Нет, это не то, о чём ты сейчас подумал. Всё будет хуже... намного хуже.
Эша никто не назовёт трусом. Да, он, как и все люди, способен испытывать страх. Но как бы тяжело ему не было, всегда оставался выше своих слабостей, никогда не скатывался в панику, и не позволял трусливым эмоциям собою управлять.
Но этот голос за спиной — это совершенно иное. Управляющий стоял, не шевелясь и едва дыша, пока одеревеневшие ноги не начали подгибаться сами
За спиной никого не оказалось. Также никто не нашёлся под кроватью, под столом, в шкафах и в кладовой. Дотошный обыск помещения показал, что здесь и младенцу не спрятаться. Окна заперты под крепкими ставнями, дверь тоже. Ни малейших следов проникновения постороннего.
Если не считать едва заметной ранки на шее, оставленной легчайшим прикосновением кривого клинка в самом начале короткого разговора.
Ещё раз проверив запоры на ставнях, Эш, сам не понимая зачем, распахнул их во всю ширь, перегнулся через подоконник, с наслаждением подставляя лицо под холодный ветер, осыпающий кожу каплями ледяной влаги.
Постоял так с минуту, медленно покачал головой и пробормотал:
— Не знаю, где ты, и что ты там делаешь. И не хочу это знать, — чуть помедлив, неслышно, вхолостую шевеля губами, добавил: — Беги, Гед. Не останавливайся.