Экстремальная археология

Каменистый Артем

Сильно сомневаюсь, что это правда, однако, получив такую информацию, я отказался от плана пробраться в Верхний город при помощи верёвки и ночной темноты. Не хочется рисковать лишний раз, если есть альтернатива.

Надо не забывать, что ночная тьма — не лучший способ прятаться. Даже под пологом Мимикрии меня способен заметить человек с улучшенным зрением. Если вспомнить тех же лесовиков, там чуть ли не каждый второй во мраке видел не хуже, чем ясным днём. Навыки такого рода далеко не редкость, обзавестись, при желании, несложно. А для солдат они не лишние, так что у многих наёмников обязаны быть.

От

ворот я отдалялся, следуя советам Дырокола. То есть старался всячески избегать военных. Это не очень сложно, ведь улицы тот ещё лабиринт, где издали меня разглядеть сложно. Но всё проблемы это не решает. Здесь нельзя вести себя как лазутчик, приходится двигаться естественно. И при этом как-то не попадаться на глаза наёмникам и стражникам, которые здесь кишмя кишат. В отличие от Нижнего города, они здесь действительно работали, а не делали вид, что всё контролируют, охраняя при этом торговцев дурью и не мешая бандитам резвиться.

Невидимостью такой, как её описывают в сказках, я пока что не обзавёлся. Если говорить прямо, даже не уверен, что в этом мире существует возможность абсолютного исчезновения. Относительно неплохо я могу скрываться с глаз ненадолго и только при условии сохранения неподвижности. Допускается спокойное дыхание, лёгкий тремор, редкие моргания и прочие мелочи, а вот ходить уже не получится.

Конечно, бродить можно под Мимикрией, ей-то передвижения никак не мешают. Но смысл? Ведь это что-то вроде костюма «Хищника» или кожи хамелеона. На людных улицах средневекового города такой способ передвижения незамеченным останется разве что в полной темноте.

Но даже в безлунную полночь меня могут заметить глазастые наёмники. Навыки, позволяющие справляться с частично невидимыми противниками, в их среде популярны. Враг коварен, его лазутчики могут пожаловать в любое время суток, надо уметь их высматривать, как бы они не скрывались.

В общем, я разные варианты перебрал, в итоге остановившись на том, что следует вести себя так, будто я самый честный человек в мире. Не везде и не всегда это сработает, ведь вряд ли меня пропустят в тот же Монк-Дан, каким бы порядочным я не выглядел. Но туда другим способом проберусь, есть кое-какие намётки. Самая авантюрная, — прицеплюсь к повозке с арестантами и активирую Растворение. Формально при этом буду оставаться незамеченным и неподвижным, а то, что телега в это время заедет в распахнутые ворота... Ну так всё в этом мире относительно. Даже дерево, растущее в лесу со скоростью один сантиметр в год, непрерывно летит в нескончаемом орбитальном падении вокруг солнца, преодолевая десятки километров за секунду.

Так что, даже навык с самыми строгими условиями можно обмануть.

Монк-Дан будет мой. Дайте мне немного времени, и подберу ключик к этой твердыне.

К тюрьме я вышел безошибочно. Это несложно, ведь её высоченный шпиль — прекрасный ориентир. Даже на узких улочках хорошо просматривается.

Пришлось притормозить, потому что телегу с арестантами я перед воротами не увидел, зато увидел пару солдат в дешёвых подобиях доспехов из войлока, ткани и кожи. На меня они не обращали внимания, и я, пользуясь их равнодушием, принялся внимательно изучать стену темницы, прикидывая, как бы через неё половчее перебраться. Здесь не возникало ощущение враждебной

силы, пропитывающей камни, следовательно, на магическую сигнализацию гарнизон тратиться не стал. Очевидно, Верхний город считается спокойнейшим местом, жёстко охраняется лишь его периметр, на всё прочее силы не растрачиваются.

Стены мне не понравились. Я не Человек-Паук, на голой Ловкости через столь высокие преграды перебираться сложно даже игнорируя возможность наличия охраны. А она там, наверху, наверняка есть. Дырокол рассказывал, что из Монк-Дана за всю историю никто не сумел сбежать. Пускай знаменитых преступников в здешних краях не водилось, это всё равно серьёзный показатель.

Может достать из загашника значки навыков, способствующих альпинизму? Ждать повозку или другую оказию, шатаясь вокруг строго-охраняемого места — как-то не вдохновляет.

На месте я не стоял, всё это на ходу обдумывал, делая вид, что просто мимо иду по своим делам. И надо же такому случиться, что в переулке, куда несли ноги, показался отряд в чёрных доспехах.

Я не забыл напутствие Дырокола. Но куда прикажете деваться? Если внезапно сверну куда-нибудь перед вояками, это будет выглядеть в высшей степени подозрительно. Да и свободы манёвра здесь нет, на невеликую площадь перед воротами тюремного замка выйти можно всего лишь тремя путями.

Не считая, собственно, ворот.

Сделав лицо честнее, чем сама честность и глядя перед собой взглядом человека, которому абсолютно нечего скрывать, я чуть сдвинулся вправо, показывая намерение обойти отряд с этой стороны. Не меньше десяти наёмников, которых местный криминалитет страшится до недержания, плюс в середине строя шагает мужчина, одетый по последнему писку моды. Разве что вуаль, прикрывающая лицо, выглядит неуместно. Такую деталь туалета я здесь ни у кого не замечал. Возможно — офицер без доспехов, или просто серьёзный горожанин. Скорее всего, каждый из вояк хотя бы по наполнению атрибутов значительно мне уступает, но такой толпой задавят играючи. Не факт, что даже с Крушителем сумею отбиться. Я ещё слишком слаб, чтобы в такие драки ввязываться, потому изо всех сил старался выглядеть самым безобидным существом в мире.

— В сторону, болван! — рявкнул впереди идущий наёмник.

Экий грубиян. Явно выслуживается перед начальством, безнаказанно оскорбляя откровенно небогатого подростка. Я ведь и без хамских указаний успел вправо уклониться, не заметить это невозможно.

Солдафон ещё и плечом меня попытался толкнуть, сместившись на шаг. Но я ждал от него чего-то подобного, тоже чуть сдвинулся, за что он покосился на меня так, будто взглядом пытался удушить.

— А ну-ка постойте! — вдруг заявил богато одетый тип.

Повернувшись ко мне, он откинул кружевную вуаль, прикрывавшую лицо. И я напрягся ещё сильнее, опознав знакомую рожу.

Рамир — младший сын главы правящей семьи. Тот самый, который швырял почти ничего не стоящие монетки в фонтан, внимательно разглядывая при этом толком не одетых или даже вовсе голых мальчиков. А потом выбрал понравившегося, со строптивой роднёй, и приказал местную шпану доставить его к нему, предварительно разгромив дом семьи в назидание.

Он ещё надо мной тогда пошутил, кинув монету с таким расчётом, что достать её было сложно.