Эквиполь инженера Шилина
Шрифт:
А вспомнил он о ней по какой-то смутной ассоциации. Бутылка была завёрнута в газету, вот почему. Только читать газету было невозможно, потому что кроме нескольких фотографий были там одни иероглифы. Сверху донизу её покрывали.
Теперь он достал редкостное, по уверениям Толяна, вино – хотя какой из Толяна знаток вин? Смех один! – и предложил полковнику обмыть знакомство. Но тот отказался:
– Я такое пить не стану. Только зря расстраиваться. А ты что же, по-китайски читаешь? – и показал на газету с иероглифами.
– У меня жена была китаистка, – ответил
– Ну да, он же буржуазный был деятель, – невпопад сказал полковник.
9
Сунь Ятсен (1866—1925) – китайский политик, первый президент Китайской республики, основатель партии гоминьдан.
Из следующего своего полёта в райцентр Боб привёз ему газеты и бутылку водки. Но полковник и водку пить не стал. «Отвык я, Боря, от баловства». Газеты тоже его ничем не порадовали.
– Плохо я понимаю, о чём тут пишут, – пожаловался он. – Что это за певицы такие? Что за актёры? Какое мне до них дело, зачем мне знать, сколько раз кто на ком женился? Пели бы хорошо, тогда да, я понимаю… В политике тоже разобраться не могу: будто про чужую страну пишут. Про хозяйство и армию вообще ничего. Раньше, знаешь, любил про спорт читать. А тут? Никого из игроков не знаю. Вот, негры почему-то в наших командах. Допинг какой-то… Совсем не интересно.
Статейки с анализом советского прошлого поражали его упрощенчеством и глупостью.
– Вот идиоты, – фыркнул он, прочитав критику сталинского приказа «Ни шагу назад!». – Будто миллионы людей погибли не оттого, что к нам сюда Европа пожаловала на танках и самолётах, а оттого, что Сталин запретил побег с поля боя. Будто в Штатах и в Англии дезертиров цветами и шоколадками встречали…
Без помощи полковника Боб не смог бы снять самолёт с его пьедестала. Надо было одновременно управлять установленными на МиГ шарами и резать арматурины, которыми он был приварен к основанию. Вдвоём они справились. «Бог на нашей стороне», – сказал Боб. «Нет такой работы, которую не могли бы осилить большевики», – ответил полковник.
3.
– Ну и мурло этот Толян! – воскликнул Лёня Бейлин, входя в кабинет В.С. Черняка. – Сдал, можно сказать, родственника и компаньона с потрохами.
– Было что сдавать? – усмехнулся Черняк.
– А судите сами, Владимир Степанович. Незаконное предпринимательство – это раз, и контрабанда, это два. – Бейлин протянул начальнику папку с показаниями Толяна, сожителя Анастасии Шилиной. – Оказывается, за последний месяц Шилин объездил всю Европу, отовсюду привозил запчасти к автомобилям, но никаких документов по затратам
Черняк внимательно всё прочёл, подумал, глядя в окно, затем перевёл взгляд на Бейлина:
– Что ещё, капитан? – Черняк назвал Бейлина капитаном, потому что хоть они, став работниками прокуратуры, и числились «советниками юстиции» разных классов, по привычке обращались друг к другу по воинским званиям.
– Границу России Шилин официально ни разу не пересекал. Я проверил. Толян говорит, Борис должен был ещё на той неделе привезти ему из Швеции запчасти для «Вольво», но не привёз и вообще не появился.
– Запроси погранцов. Может, они его поймали уже.
– Сделал. Нет его.
– А вообще, фигня какая-то, Лёня. Нищий инженер. Неудачник. Жена бросила. Телескопы палёным спиртом протирает. Автомобиль «Москвич» середины пятидесятых, и тот где-то брошен. Даже дачи нет… А он нелегально разъезжает по заграницам?.. Не вяжется это всё одно с другим.
– Дача, Владимир Степанович, есть. Дача матери Анастасии Шилиной, и «Москвич» там. Об этом вот, в показаниях жены, – и он протянул начальнику другую папочку.
– Так он, может, сейчас на этой даче?
– Анастасия при мне звонила матери… Сразу поругались, кстати. Та говорит, Борис уехал. И уехал на «Москвиче»! Я вот что думаю, Владимир Степанович. Может, он алиби себе делает? Что он нищий инженер, это прикрытие, а сам крутит дела по нашему ведомству?.. Нищий инженер у всех на глазах выезжает со старой дачи на драном «Москвичонке», доезжает до шикарной явки, там переодевается в преуспевающего коммерсанта, садится в чёрного бумера, документы у него другие, на фамилию, предположим, не Шилин, а Мылин, загранпаспорт, то-сё…
– …Приклеивает усы, красит волосы и едет к Шамилю Басаеву на обед, – ядовито подхватил Черняк. – Тебе бы, Лёня, сочинять шпионские романы. У тебя получится.
– Вы думаете? – застеснялся Бейлин. – Я участвую в литобъединении имени Дзержинского, которое при ФСБ – там руководителем известный Андрей Синельников, так он говорит…
– Прекратить балаган! – гаркнул Черняк. – Выйдешь на пенсию, тогда и занимайся всякой мутнёй. Никаких дел «по нашему ведомству» мы пока Шилину предъявить не можем. И фантазировать не будем. У нас есть подозрения, и нам нужны факты. Вот этим и займись. Поройся-ка ты в его квартире. С разрешения жены, разумеется. И озадачь пограничников. Пусть ловят. И где, наконец, Юра Грачёв? Пошлю его к тёще на дачу.
И тут, лёгок на помине, вбежал Грачёв с радостным лицом:
– Владимир Степанович! Вы не поверите!
– Чего ещё?
– Я нашёл машину Шилина! Помните, вы мне поручали, по делу об отравленной водке?
– Помню, помню. Лёня тоже её нашёл.
– Нашёл?! – разочарованно протянул Грачёв.
– Ага. Она на даче у тёщи Шилина, – подтвердил Бейлин.
– Как, и дача есть?! А про летучий голландец легенду знаете?
– Ещё один сочинитель, – буркнул Черняк. – Прямо не отдел по борьбе с терроризмом, а секция союза писателей. Факты давай, голландец!