Экзамен по социализации
Шрифт:
Белов растерялся, потому что прозвучало это не как шутка. И именно поэтому было в десять раз смешнее, чем если бы в тоне проскользнул сарказм.
Внутри что-то дрогнуло. Больно-больно, резко, но приятно до слез. Конечно, новички не знают о моем статусе в классе, и сомнений нет, Белов не позволит мне просто так сорваться с поводка. Но интуиция вопила о том, что теперь все изменится! Эти двое точно не из тех, кто пойдет на поводу у общественного мнения. Они другие, это видно с первого взгляда – как они говорят, как уверенно ведут себя, как выглядят. А значит, я найду в себе силы предпринять новую попытку выбраться из своей ямы, перестать быть такой жалкой.
Я перевела взгляд на брата Миры, который нам никакого внимания так и не уделил.
Я знаю, почему так сложно разрушить устоявшиеся правила! Почему любая моя попытка проваливалась – люди привыкают вести себя определенным образом и не прилагают усилий, чтобы изменить ситуацию. Надо мной смеялись. И если бы я закатила истерику, попыталась обратиться к кому-то серьезно, нажаловалась учителям или сделала бы хоть что-то еще – надо мной бы просто продолжали смеяться. Устоявшиеся правила невозможно изменить одному человеку. Но если вдруг… появится кто-то извне, тот, кто не примет сложившихся традиций, ситуация станет иной. Если мне удастся хотя бы в глазах Миры и Макса стать человеком, этого уже будет достаточно, чтобы снова начать в себя верить.
– …подавление эмоций в их случае действует гораздо хуже. И тому уже немало примеров: две девушки с Первого Потока нуждаются в усиленном контроле, в Третьем Потоке Десятую пришлось уничтожить. Да, удачный опыт тоже имеется, но у мужчин вообще нет никаких проблем! Я все же настаиваю на раздельном содержании мужских и женских особей. Женщины более эмоциональны, а значит…
– Вас послушать, так легче совсем от наших девчонок избавиться! Но не вы ли давеча говорили, что женщины будут нам нужны в качестве генетического материала? Первый Поток уже через два-три года можно будет использовать для воспроизведения потомства…
– Да-да! Я очень жду этого. Их дети уже родятся улучшенными. Это будет прорыв, поверьте мне! Если оба родителя…
– И еще, девочки успешнее социализируются – это тоже факт! Для многих заданий мы можем использовать только их…
– Вот именно! Успешнее социализируются, а значит, больше шансов на предательство! Хотя… вы правы, если женские особи будут воспитываться отдельно, их возможности к социализации только повысятся, а эмоциональный фон вырастет. Те удачные экземпляры, что у нас имеются, импортируют холодность и уважение к правилам в первую очередь от мужских особей… А мужские перехватывают от первых способность к социализации…
– Вот и по рукам, профессор. А предательства исключены. И пока не будет фактов…
Этот разговор главного ученого с шефом Девятая Третьего Потока подслушала еще в раннем детстве, совершенно не уловив смысл. Но несмотря на это, он прочно засел в голове. Слова «социализация», «мужские и женские особи» ей, конечно, были знакомы, но вместе с этим причина спора так и осталась загадкой. Особенно сбивало с толку новое, такое странное на вкус слово – «предательство». Именно оно и не давало сойтись вместе знакомым значениям.
Конечно, никому об этом разговоре она не сказала. У них не было принято болтать, если дело не касалось практических заданий или учебы. Она вспомнила о том случае, только когда Третий Поток начал курс социализации – ту его часть, где говорилось, что женские особи лучше адаптируются, чем мужские. В Первом Потоке остались четыре девочки и четыре мальчика – через пять лет они будут совершеннолетними и смогут выполнять задания в социуме. Во Втором Потоке, который на три года младше Первого, девочек не осталось – все погибли в процессе
Скорее всего, именно тот подслушанный разговор и стал первой червоточиной, засевшей в голове Девятой. Это знание ни во что бы не проросло, если бы не резкое изменение обстоятельств. Женские особи более способны на предательство, позже Девятая узнала смысл этого слова. Но она и предположить не могла о себе такого, пока не случился Взрыв.
Курсантам Третьего Потока было по двенадцать лет. Девятую и Седьмого сопровождали на базу после отбытия наказания. Девятая завалила экзамен по профильному языку. Английский изучали все курсанты, а вот второй язык у каждого свой. Девятой достался китайский, и в ходе экзамена, проводимого по телефону с носителем языка, выяснилось, что ее лексикон отвечает требованиям, но акцент сразу выдает. А Седьмой не сдал зачет с собаками. Это было особенно удивительно, если принять во внимание, что Седьмой по сумме баллов оставался лучшим в их Потоке. Шею натасканной овчарке он, конечно, свернул, но та успела его довольно ощутимо укусить за руку – непростительная ошибка. В двенадцать лет такие проколы недопустимы. В итоге в качестве наказания их обоих отправили на три дня в карцер – холодные комнаты в лесу, неподалеку от основной базы Организации. Назад их сопровождал только один охранник – обычный человек из числа тех, что выполняли обязанности сторожей. Если кто-то из детей любого Потока, даже Четвертого, где сейчас были восьмилетки, захотел бы причинить охраннику вред, то у последнего не было бы ни единого шанса. Но никому и в голову не пришло бы выступить против слуг Организации.
Раздался грохот – ночная тьма впереди ослепила ярким всполохом. Седьмой и Девятая рефлекторно прижались к земле, откатываясь назад. Охранник, не успев сообразить или просто от шока, по инерции прошел еще несколько шагов. Спустя один короткий свистящий звук он рухнул на землю с простреленной головой. Девятая и Седьмой, не сговариваясь, бесшумно сменили позицию и только тогда позволили себе оценить обстановку. За это время прогремело еще три взрыва – во всех зданиях базы, а захватчики заканчивали расстрел выбежавших охранников.
– Нападение, – спокойно обозначил Седьмой.
Нужды отвечать не было. Но что делать дальше? Сейчас глубокая ночь, а значит, все дети заперты в своих казармах – каждый Поток в отдельной. Соответственно, выживших среди них быть не могло. Вся охрана перебита – это очевидно. Начальство, вероятнее всего, тоже. Нападавших было всего несколько, но они будто знали, где закладывать взрывчатку и откуда будет выбегать испуганная охрана. На такой вариант развития событий инструкций не было, поэтому впервые с момента начального взрыва Девятая и Седьмой разошлись во мнениях. Мальчик начал осторожно передвигаться в сторону, не поднимаясь выше голых кустов, чтобы напасть на пришлых сзади. Девятая же, не отдавая отчета в своих действиях, схватила камень и, бросившись вперед, со всего маха зарядила им брату в затылок. Тот не пропустил бы удар, если бы ожидал его, это и дало Девятой фору. Она схватила обмякшее тело, взвалила его себе на плечи и, пригибаясь к земле как можно ниже и стараясь не создавать шума, потащила его в лес.