Экзамены
Шрифт:
— Один пойду, — вздохнув, сказал Олег. И пошел, наклонив голову, выставив правое плечо. Углом поднятого воротника защищал лицо от ветра. Спина сутулилась под тонким пальтецом. «И вот такому во всем везет!» — горестно подумал Вася.
Счастливчиков он узнавал сразу. Это были внушительные ребята. В осанке — солидность, в движениях уверенная плавность, на лицах выражение собственного достоинства. Все это завораживало. Счастливчиков избирали на почетные посты, а Вася авторитетом не пользовался. Счастливчики играючи обходили Васю и на экзаменах. Он учился прилежнее любого отличника. Но все напрасно. Когда выходил к столу экзаменатора и начинал
Уступая счастливчикам-отличникам, Вася не роптал. Ничего не поделаешь: у них интеллект, унаследованный от родителей, крепкие нервы и с младенческих лет закрепленные воспитанием установки. Но что же такое — Олег Логинов? Почему до сих пор не прогремели над его отчаянной головой громы отмщения?..
Этот щуплый парнишка с длинным костистым носом и вьющимися колечками черных волос приехал в общежитие из районного городка Брянской области. И если, например, Вася прибыл, тоже в общем-то из глуши, с конкретной целью — поступить именно в этот институт, то Олег рассказывал, что ему было все равно, где учиться, лишь бы поступить и пожить в большом красивом городе.
До третьего курса Олег и не думал ни о каких лазерах. Учился неважно, рывками. Не умея вовремя проскочить с переводами технических текстов, пропуская лабораторки и практические занятия, буксуя на контрольных работах и при защите домашних заданий, он обрастал «хвостами» и был первым в списках задолжников, которые секретарша вывешивала на «черной» доске возле деканата. Все, казалось, шло к тому, чтобы Олега отчислили из института за академическую неуспеваемость, и Вася со смешанным чувством жалости и злорадства ждал тот день, когда наказание настигнет соседа. Но с непонятной отвагой Олег отводил карающую десницу проректора по учебной работе. Порой за одну ночь он успевал что-то понять, что-то запомнить, без смущения шел на экзамен и получал тройку. А иногда даже четверку, то есть ту самую оценку «хор», которая Васе доставалась ценой упорной работы в течение всего семестра!
Возвращаясь после концерта или спектакля в общежитие, Олег никогда не ахал, не рассыпал восторги. Казался спокойным, будничным — только Вася мог подметить признаки удовлетворенности. Мгновения задумчивости, тень отрешенности в выпуклых карих глазах, ответы невпопад делали его похожим на вернувшегося со свидания счастливого, чуть-чуть утомленного любовника.
— Почему ты не занимаешься? — с затаенным раздражением спрашивал у него Вася. — Транжиришь деньги на театры, концерты. Искусствоведом, что ли, хочешь стать?
— Да нет. Просто интересно.
— Но почему ты не хочешь подумать о своем будущем?
— Я думаю. Мне кажется, оно отличается от настоящего тем, что в будущем я стану старше.
— Но кто дал тебе право поступать так, как захочешь? Мне вот тоже, может быть, интересно осматривать достопримечательности и ходить на премьеры. Но ведь надо учиться! А тебе — наплевать. Почему?
Олег дружелюбно улыбался.
— Каждый живет как может. Учись, разве я тебе мешаю?
— Нет, Олег, ты скажи, — волновался Вася, — уж ты выдай тайну, откуда у тебя столько храбрости? Почему ты живешь где-то там, черт тебя знает где, но не у нас, не в нормальной студенческой жизни?
Олег беспомощно разводил руками.
— Нет никакой тайны. И вообще: чему ты завидуешь?
Года полтора назад Олег, кажется, случайно оказался на выставке, где показывали современную оптику и в том числе оптические квантовые генераторы — лазеры. Он даже Васе рассказал об этой выставке, чего обыкновенно не делал. Долго и подробно перечислял возможности лазеров. Оказывается, эти приборы можно использовать всюду: как хирургический инструмент для глазных операций и при лечении зубов, для сварки видимых лишь под микроскопом деталей, для связи и передачи телевизионных программ, для получения объемного изображения предметов, для измерения расстояний, для исследования структуры кристаллов и так далее. «Это же очень интересно! — подытожил Олег. — Кажется, я нашел свою точку приложения сил!»
Книги по истории театра, актерскому мастерству и технике масляной живописи исчезли с его полки. Вместо них появились учебники по квантовой механике, оптике, электронике. Разобравшись в принципе действия лазера, Олег пришел на кафедру электроники и сказал заведующему, что хочет собственноручно собрать квантовый генератор. Профессор посмотрел на него с интересом. «Чего же, цель благородная, — сказал он. — Только имейте в виду: будет очень трудно. У нас плохо с приборами и материалами. Почти все придется добывать самому».
Серая шерстяная пара, нейлоновая сорочка и галстук с изображением парусника — то, в чем Олег ходил в театры — были собраны на плечики и задвинуты в дальний угол шкафа. По утрам Олег надевал лавсановые немнущиеся брюки, серую рубашку, свитер и уходил в институт, чтобы вернуться поздно вечером.
…Вася стоял на сухом, вымороженном асфальте, не в силах идти к общежитию. Он боялся пустынной улицы, боялся одиночества, боялся самого себя. Он еще надеялся, что Олег остановится, обернется, повернет назад. Но тот шагал упрямо, быстро. «Посмотрю, что дальше будет, — подумал Вася. — Надолго ли хватит его упрямства?» И двинулся вслед за Олегом. Олег свернул за угол. Вася прибавил шаг, чтобы не упускать соседа из виду.
Всякий раз, когда Вася шел в институт или возвращался после занятий, он видел на этом углу слепого старика. Стоя с вытянутыми по швам руками, обратив к небу выпуклые безжизненные глаза, старик находился на одном и том же месте ежедневно, обязательно, в любую погоду. Он продавал иголки. Вася ни разу не замечал, чтобы кто-нибудь их покупал. В первый год учебы Вася еще обращал на старика внимание, еще задумывался иногда: «Зачем продавать то, что можно купить в любом галантерейном магазине?» Потом фигура слепца примелькалась, стала привычной, как статуя дискобола за оградой сквера, который был напротив. Теперь же статуя дискобола отчетливо видна была в сквере, а старика на месте не оказалось. И оттого в душе Васи шевельнулось что-то, похожее на жалость. «Живой, значит, старик. Дом у него какой-то есть, пристанище… И я живой. И Олег. Куда же он рвется, почему не хочет жить, как все люди?»
Здание института нельзя было считать удачей архитектора. Это было безликое длинное строение в пять этажей со строчками одинаковых окон, теперь темных, слюдянистых. Тыльная сторона здания обращена была во двор, обнесенный железным забором.
Они остановились возле ворот, которые, были чуть ниже ограды, но все-таки не меньше трех метров высотой. Стальные створки были прострочены пунктиром заклепок.
— Ну, что будем делать? — с насмешливым выражением лица спросил Вася.
— Перелезем!