Экзекутор
Шрифт:
Даррелл не посещал школу ни в Комптоне, ни в Гардене, но подростком он жил всего через две улицы от Бретта Стюарта Николса. Эта информация вызвала у Хантера возбуждение. Его теория об уличной банде начала подтверждаться.
Хантер наблюдал за кропотливым и старательным процессом, когда доктор Уинстон и два лаборанта извлекали из тела Даррелла двести пятьдесят шприцев с кровью. Хотя он не ждал никаких результатов, Хантер понимал, что каждый шприц будет проверен на отпечатки пальцев. Доктор сказал ему, что, когда Хантер закончит разговор в тюрьме, будут готовы результаты вскрытия.
100
Вечер
В двадцать один год Хонни вряд ли могла считаться слишком старой, но семь лет пристрастия к героину серьезно сказались на ее некогда красивых чертах. Теперь она была слишком худой, с запавшими глазами, дряблой кожей, потрескавшимися губами и рассеянным сонливым взглядом.
Хонни родилась в Южной Пасадине, где ее знали как Айшу Кемп. Ее прекрасная золотисто-коричневая кожа завоевала ей прозвище Хонни еще до того, как она начала ходить. Но если верно, что дети учатся, копируя то, что они видят, то ее судьба определилась очень рано.
Ее отец был алкоголиком, который, укачивая Хонни в их гостиной, курил крек. Ее вечно отсутствующая мать была уличной шлюхой, готовой на что угодно ради очередной дозы. Ссоры в их доме были шумные и жестокие, и никого не волновало, что голодная Хонни плакала навзрыд. Хонни испытала первое похмелье еще до того, как ей исполнилось десять лет, а вскоре после этого впервые поймала кайф от наркотиков. В тринадцать она потеряла невинность в компании уличных подростков, а в четырнадцать шприцы стали ее лучшими друзьями.
Как и мать, Хонни быстро выяснила, что ее привычки стоят недешево. Когда она сказала своему уличному дилеру, что у нее нет денег, он предложил ей дозу в обмен на то, что она раздвинет ноги перед ним и его друзьями. Она спокойно улыбнулась и кивнула.
В пятнадцатилетнем возрасте Хонни сломя голову влетела в совершенно новый мир. В мир, где люди готовы платить за удовольствие, которое она предоставляла им. Она быстро училась, и одна из первых вещей, которые усвоила, было то, что чем меньше она себя ограничивает, тем больше у нее клиентов и денег. Хонни скоро обрела репутацию девочки, которая готова к любым играм — боль, грязь, унижение, оскорбление, побои; ничто не пугало и не удивляло ее. Но такой образ жизни вместе с неумеренной выпивкой и ежедневными дозами всего за шесть лет сказался на ее теле.
К двадцати годам ее кожа перестала быть гладкой и упругой; она настолько потеряла в весе, что стало казаться, будто страдает анорексией, а волосы так поредели, что она никуда не могла выйти без парика. Даже когда она густо накладывала макияж, никто больше не считал ее привлекательной
От моросящего дождя дела становились еще хуже, и Хонни уже смирилась, что сегодня принесет домой только эти двадцать пять долларов. Маловато для ежедневной дозы, но она надеялась, что Клифф как-то смилостивится. Она знала, что ему нравится, и была готова отработать.
Она только нанесла новую порцию красной губной помады и стерла излишки бумажной салфеткой, как заметила, что какой-то мужчина лет сорока наблюдает за ней с другой стороны улицы. Она улыбнулась, но мужчина лишь застенчиво отвел глаза. Стоило только Хонни понять, что этот мужчина собой представляет — турист из провинции, — как в ушах у нее раздался звон монет. Она ждала, что он снова взглянет на нее, и через пять секунд дождалась: он уставился на нее. Хонни была специалистом по играм во флирт и через минуту получила приглашающую улыбку. Прежде чем пересечь дорогу, она распахнула пальто, приподняла свои безукоризненно круглые груди и поправила декольте.
— Привет, — звонким голосом с легкой гнусавинкой сказала она, подойдя к туристу. — Я Хонни. — Она протянула ему руку.
— Привет, Хонни.
— Ух ты, у вас фантастически сильная рука, — сказала она соблазнительным голосом. — Держу пари, что под одеждой у вас сплошные мускулы, не так ли?
Он слегка наклонил голову. Видно было, он слишком застенчив, чтобы сразу соглашаться.
— Мне бы понравилось, если бы вы показали их мне. — Она сексуально подмигнула ему. — Может, и я смогу показать вам то, что у меня под платьем. — Хонни слегка подтолкнула его бедром. — Согласны?
— Думаю, что да. — Он улыбнулся, и в углах его глаз появились морщинки. — Но у меня только сотня долларов. — У него был смущенный вид.
Да! Она взяла его за руку.
— За сотню долларов ты получишь массу удовольствий от Хонни, малыш.
101
Комната была освещена дешевой розовой лампой в виде кролика Плейбоя, и все тут было дешевым и жалким. Бумажные обои с цветочками, темно-шоколадный ковер, безвкусные рисунки на стенах, грязные шторы на окнах. А кровать выглядела как пещера, в которой только что занималась сексом еще одна пара.
— Я только зайду в ванную и приведу себя в порядок, хорошо, малыш? — сказала Хонни, нежно погладив туриста по щеке. — А когда я выйду, надеюсь, на тебе уже не будет всей этой одежды. Я не сомневаюсь.
Хонни снова сосчитала свои деньги. Он отлично знала, что расплачиваться надо не в конце сеанса. Она однажды уже сделала такую ошибку и за все свои труды получила синяк под глазом и ссадину на губе.
Она поправила парик, подкрасилась и скинула одежду. Белье у нее было далеко не новым. Она даже не могла вспомнить, когда в последний раз покупала себе новое белье, но оно было чистым, и Хонни знала, что скоро избавится от него.