Экзистенциальные и холистические аспекты поздней взрослости и старости
Шрифт:
Таким образом, индикатором решения экзистенциальных задач пожилого возраста, принятия позитивного сценария старения, преодоленного лиминального периода может служить «высвеченный» смысл жизни, исходящий из онтологических установок, осознание собственного предназначения, жизненной миссии, «содержащих в себе цель жизни человека, «присвоенных» им и ставших для него ценностью чрезвычайно высокого порядка» 23 (в
23
Чудновский В.Э. Смысл жизни: проблема относительной эмансипированности от «внешнего» и «внутреннего» // Психол. Журн. 1995. Т. 16, с. 15.
В связи с «плавающими» хронологическими границами возрастов (пожилого и старости), по рассмотренным выше причинам, остановимся на экзистенциально-психологических характеристиках, а также экзистенциально-психологическом потенциале старения и старости.
Современная ситуация старения имеет несколько своих особенностей:
Обессмысливания индивидуальных жизненных усилий. В культурно-исторической ретроспективе страх перед старостью и смертью ослаблялся верой в «жизнь после жизни», божественное воскресение. Утрата этой веры привела к восприятию бытия принципиально незавершенным и лишенным смысла, но в тоже время к стимулированию философско-психологического осмысления жизни и поиска смыслов индивидуального саморазвития.
Геронтофобия. Пожилые люди не желают покидать границы взрослости, «молодятся»; даже в возрастной психологии появляются термины «поздняя взрослость», «третий возраст», «золотой возраст», а в быту на смену тернов «старый» и «пожилой» приходят «человек в солидном возрасте», «очень хорошо сохранившийся человек» и оксюморон young-old. Если раньше старость уважалась и почиталась социумом, ассоциировалась с опытом, мудростью, знанием, то в наши дни стариков часто воспринимают как бесполезных, деградирующих людей, не в состоянии жить полноценно. И хотя такие бытовые заблуждения и эйджисткие стереотипы были многократно опровергнуты, они продолжают пагубно влиять на стареющего человека, вызывая стеснение своего возраста, усиливая страх перед старостью. Сегодня легко заметить тенденцию отрицания смыслов и ценности старения, фобическое вытеснение ее рефлексии
24
Погребняк А.А. Старость как ресурс // Философия старости: геронтософия. Сб. мат. конф. Серия «Symposium». Вып. 24. СПб.: Изд-во СПб. филос. об-ва, 2002, с. 21.
Доминирующая в современном обществе установка на «нестарение» захватывает практически все сферы жизни человека, в том числе медицинскую и социальную геронтологии. Вместе с тем, в период поздней взрослости и старости перед человеком стоит более серьёзная задача, нежели сохранение активности.
Старость, равно как и любой другой период жизни, можно рассматривать с разных ракурсов (биологического, социального, медицинского и т.д.), однако данная многомерность не должна уводить от фундаментального, сущностного в человеке, данные аспекты личности на данном возрастном этапе выступают очень значимыми.
Е.Е. Сапогова, говоря о экзистенциально-психологическом анализе старости, подчёркивает следующее: «если физиологическое старение еще, видимо, можно как-то отсрочить или вытеснить из сознания, от реалий старения психологического уйти невозможно, поскольку речь идет о естественной смене поколений (уходе одних и появлении других) и неминуемом позиционировании себя на шкале «жизнь-смерть», о реалиях собственного превращения в «субъекта небытия», о вопросах своего умирания» 25 ; и далее «фактически речь идет о том, чтобы от эмпирического осмысления старости перейти к пониманию экзистенциальному» 26
25
Сапогова Е.Е. Экзистенциальная психология взрослости. – М.: Смысл, 2013, с. 720.
26
Там же.
Конец ознакомительного фрагмента.