Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель
Шрифт:
Густав Сирлин – командир штрафного отряда армии Ланса. Бунтовщик, переметнувшийся на сторону поборников истинной веры. Один из тех, кто приложил руку к исчезновению Жнеца. Чернокнижник, как я всегда небезосновательно подозревал. А теперь еще и посвященный туземного божка смерти.
– Не так чтобы слишком давно, – поморщился Густав. – Вот уж не ожидал тебя тут встретить, Себастьян.
– Жизнь вообще штука непредсказуемая, – пожал я плечами, ни на миг не отводя взгляда от собеседника. –
После уничтожения Жнеца Густав Сирлин как в воду канул. Учитывая его послужной список, в Тайной службе небезосновательно полагали, что темный сотник в Святых Землях никогда больше не объявится, но нет – вот он стоит передо мной собственной персоной.
Высокий, широкоплечий, мощный. Прямо как в старые недобрые времена.
– Перебрался, – промолвил Густав. – Зачем ты здесь, Себастьян?
– За тем же, зачем и ты.
– Не лезь в мои дела. Не надо.
– Боюсь, это ты влез в мои.
– И что с того?
– Придется договариваться.
– Да ну?
Густав не сдвинулся с места, но внезапно слепленное из скверны оружие показалось мне вовсе не такой уж надежной штукой.
– Давай обрисую ситуацию, как она видится нам, – улыбнулся я. – А ты поправь, если ошибусь.
– Начинай.
– Князья недовольны появлением нового дурмана и послали тебя провести акцию устрашения. Все, что они хотят, – это перекрыть канал поставки «желтой пыли» в Стильг.
– Возможно. А возможно, и нет.
– Брось! Наши интересы в этом деле совпадают. Мне приказано перенаправить поток «желтой пыли» из Стильга… куда-нибудь еще. Полагаю, этот вариант устроит все заинтересованные стороны.
– Плевать на заинтересованные стороны, – усмехнулся Густав. – Мне просто надо довести до конца свою работу.
– В таком случае ты перейдешь дорогу не только Тайной службе, но и лично Малькольму Паре. И будь уверен, счет он твоим нанимателям выставит такой, что им небо с овчинку покажется. Согласись, для всех будет лучше разрешить ситуацию миром.
– Согласись, люди часто пропадают… бесследно. – В голосе темного сотника не чувствовалось угрозы, одна лишь усмешка. – Кому тогда будет предъявлять претензии твой хозяин?
– Люди пропадают – это ты верно заметил, – оскалился я в ответ. – Но их ищут. Некоторых ищут годами. И находят. Одного вот уже почти нашли…
– Кто? – хрипло выдохнул Густав.
– Один очень серьезный господин с полуночи. Признаюсь, на меня он впечатление произвел.
Сирлин закрыл глаза и о чем-то глубоко задумался. У меня даже возникло искушение ударить прямо сейчас. Но нет – так нельзя. Нельзя.
– Чего ты хочешь? – спросил темный сотник какое-то время спустя.
– Имя.
– И поставки «желтой пыли» прекратятся?
– Да.
– Если
– Имя. Назови мне имя.
– Граф Лантис. Тебе нужен граф Лантис.
– Благодарю. – Я перевел дух и отступил с тропинки, освобождая проход. – На улице человек, будь добр, не трогай его. А лучше вообще не попадайся на глаза.
– Прощай, Себастьян. Не подведи меня.
– Ты сделал правильный выбор.
– Правильным было бы отправить всех в Бездну, – покачал головой Густав и зашагал к воротам. – Береги себя.
– Да уж постараюсь…
Я судорожно стиснул бившуюся в ладони потустороннюю сущность, примерился швырнуть ее в широкую спину темного сотника, но лишь хмыкнул и одним рывком втянул овеществленную скверну обратно в себя. Едва не вскрикнул от пронзительной боли и помахал рукой, дожидаясь, когда пройдет жжение.
Почему не ударил? Не из врожденной порядочности – точно.
Просто минутная слабость и не более того. Да и не ослик, чтобы послушно за подвешенной перед носом морковкой идти. Не подписывался на Ланс работать.
А потом мне пришло в голову, что Густав мог соврать, и благодушное настроение как рукой сняло.
– Валентин! – заорал я, выбегая за ограду. – Валентин!
– Что стряслось? – выскочил Дрозд из темноты.
– Граф Лантис, знаешь такого?
– Нет, – покачал головой усач, – но узнаю.
– Гони в город!
Не свалял ли я дурака, отпустив Густава?
Неужели начал размякать? Или все сделал правильно?
А, беса в душу!
Гони, Валентин! Гони!
5
Пока добирались до города, меня всего колотила нервная дрожь. Правую руку ломило, в пояснице пульсировало невыносимое жжение, а что творилось в душе, словами и не передать.
Плохо было. Очень.
И когда переговоривший с кем-то из своих осведомителей Валентин разузнал адрес фамильного особняка Лантисов, легче не стало. Вполне можем уже на пепелище приехать.
Но нет – резиденция графской семьи оказалась погружена во тьму. Никто не кричал, никто не звал на помощь.
Тишина. Спокойствие. Ночь.
Спят! Просто спят…
Дождавшись, когда успокоится глухо бившееся сердце, я выбрался из коляски, запалил фонарь и спросил у вытиравшего пот с лица Валентина:
– Перо с чернилами не забыл?
– Нет. – И усач протянул мне лист писчей бумаги, плотно закупоренный флакон и гусиное перо.
Я склонился над козлами и в тусклом, неровном свете фонаря принялся писать послание. Меня к его сиятельству точно не пустят, а срочное письмо передать должны.