Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель

Корнев Павел Николаевич

– Ну тогда просто выпьем, – расхохотался советник.

Я вежливо улыбнулся, гадая, как маркизу удается сохранять такое жизнелюбие со всеми этими неотложными делами, государственными интересами, дворцовыми интригами и заговорами.

Или это лишь маска?

Мы поднялись на четвертый этаж; маркиз распахнул дверь, возле которой скучала пара охранников, и запустил нас в свой рабочий кабинет.

Рабочий? Кабинет?!

Помещение поразило и размерами, и эклектичностью обстановки. Над головой высоченный потолок и балки перекрытий; в одном

углу – камин, в другом – самый настоящий фонтан, в прозрачной воде которого мелькали искорки миниатюрных рыбешек. Дальнюю часть кабинета занимали книжные шкафы, там же у окна стоял письменный стол и несколько не слишком удобных на вид стульев для посетителей. Непосредственно же у входа высокая ширма отгораживала закуток с буфетом, невысоким столиком и парой мягких диванчиков.

– Проходите, – пригласил нас туда Витайла, достал покрытую пылью бутылку и с помощью штопора легко выдернул из нее пробку. – Обратите внимание на этих зверушек. Всех сам добыл!

Я глянул на завешенную оленьими и кабаньими головами стену, а преподобный нахохлился и покачал головой:

– Сейчас не время!

Но первый советник и слушать ничего не стал.

– Ерунда! – отмахнулся он. – Капля вина не повредит даже вам! – Маркиз выставил на стол три украшенных замысловатой чеканкой чашки, ловко наполнил их и сделал приглашающий жест. – Ну-с, за здоровье их высочеств!

Я прикоснулся к серебряной посудине и почувствовал, как пальцы охватило непонятное жжение. Виду не подал, хлебнул вина – и будто расплавленного свинца в себя влил.

Святость кипятком прокатилась по телу и с головы до ног окутала очищающим пламенем. Пламенем невидимым и неосязаемым, но причиняющим боль почище сунутой в рану раскаленной кочерги. Хранись в душе скверна, враз покатился бы по полу в страшных корчах. Но скверны не было. Совсем. И лишь забившиеся в агонии нечистые дико взвыли, когда их ошпарило нежданно-негаданно обрушившимся благословением.

– Но позвольте! – воскликнул вертевший в руках серебряную чашку преподобный Астус. – Это ведь…

– Три прибора из сервиза, принадлежавшего некогда Майе Милостивой, – подтвердил маркиз. – Они до сих пор помнят прикосновения рук святой, подумать только!

– Такие вещи должны храниться в монастырях, – ворчливо заметил священник, – чтобы любой желающий мог поклониться святыне…

– Да вы пейте, пейте! – расхохотался Витайла. – Может быть, когда-нибудь я и передам их в дар Церкви. Мне ведь тоже о душе подумать надобно! – И он повернулся ко мне: – Что-то не так, Себастьян?

– Вино… – стряхнув оцепенение, пробормотал я. – Вам не показалось оно жидковатым? Похоже, год был дождливым.

– Вино жидковатое? – В пустых глазах маркиза мелькнуло раздражение, но он тут же расхохотался: – Не обращаю внимания на такие мелочи! Я просто люблю выпить!

Преподобный сделал осторожный глоток, с благоговением погладил чашку и, отставив ее на стол, взял бутылку.

– Шестьдесят третий? – задумался он. – Не самый удачный год. Помню, в конце лета вышел из

берегов Арис и нас чуть не смыло…

– Да перестаньте вы! – обиделся первый советник. – В конце концов, мы здесь не за этим собрались!

Вот уж действительно – не за этим. Я сделал еще один глоток, и теперь исходящая от чашек святость показалось мягким теплом весеннего солнца. Бесы затихли, на меня накатила умиротворенность.

Хорошо.

Хорошо – да, но все совершенно по-иному обернуться могло. Начни официала ордена Изгоняющих на глазах настоятеля монастыря Всех Святых от прикосновения к святыне судороги колотить, и моя миссия закончилась бы, даже не успев начаться. Просто повезло, что давным-давно всю потустороннюю силу сжег.

Хотя дело, конечно, не в везении, а в элементарной осторожности. Подручные Высшего ищут переполненную скверной душу? Ну-ну, пусть дальше ищут. Зря, что ли, каждую декаду в молельный дом захаживаю? Чист, господа, чист, будто свежевыпавший снег.

И вот – пригодилось.

– Да-да, конечно, – закивал настоятель монастыря Всех Святых. – Видите ли, господин Март, в этом деле есть один момент, который нам бы хотелось сохранить в тайне.

– Слушаю вас, – насторожился я, попутно гадая, был ли в действиях маркиза злой умысел. Специально для меня он выставил на стол принадлежавшие Святой Майе чашки или просто преподобного решил подразнить? Вопрос.

– Как вам известно, в Рауляе за последние месяцы пропало около трех дюжин человек…

– Всякий раз это случалось в полнолуние, не так ли?

– Это неважно, – пробурчал первый советник. – Преподобный, переходите к делу…

– Не подгоняйте меня, маркиз! – вспылил Астус. – Вопрос очень деликатный!

– Рассказывайте как есть!

– Господин Март, вам известно, что случилось с приехавшим в город братом-экзорцистом?

– Его нашли в реке, – припомнил я. – Но он не утонул, а был задушен.

– На самом деле, его нашли на берегу, а в воду тело оттащили уже монахи местной обители Всех Святых.

– Вот как? С какой целью, позвольте узнать?

– Рядом с Изгоняющим лежало несколько тел пропавших горожан. И умерли они уже давно – на телах были явственные следы разложения. Братья просто хотели избежать огласки. Вы ведь помните, как говорится у преподобного Модеста Оражского…

– «И восстанут из могил мертвые, и станут ходить меж людей исторгнутые Пустотой бесы…» – по памяти процитировал я откровения.

– Вот именно, вот именно, – вздохнул настоятель. – Братья похоронили мертвецов и обставили случившееся с Изгоняющим как несчастный случай.

– Не очень умно.

– Они и не собирались обманывать орден! – пробасил маркиз Витайла. – Просто старались предотвратить панику.

– Понятно, – вздохнул я. – Что-то еще?

– Да, – к моему изумлению, сознался преподобный Астус. – Не судите нас строго, но требовалось успокоить горожан…

– И?

– Мы выписали из Хайна экзекутора, и он пропал.