Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель
Шрифт:
Да и я тоже. Наполнявшая книжный лист святость заставила Тьму укрыться в острозаточенной железке, и призрачное пламя перестало испепелять своим ядовитым жаром наши души. Но если его развернуть…
– Похоже, сработало, – повалился лучник на скрипучий стул. – Сукин ты сын, Себастьян! Ты оказался прав!
– Ну еще бы, – усмехнулся я. – Никто ничего не почувствует, пока не станет слишком поздно.
Святая реликвия и проклятый клинок. Такого точно никто ожидать не станет.
Эдвард легонько дотронулся до свертка, от которого теперь не
– Сколько у меня времени на подготовку?
– Час точно есть. Возможно – два.
– Уложусь.
– Очень на это рассчитываю. – И я выразительно глянул на лучника.
Тот в ответ лишь плечами пожал.
С лохмами давно не стриженных русых волос и неровной бородой он больше походил на отшельника, чем на первоклассного стрелка. И вместе с тем выглядел на удивление спокойным. Надеюсь, не подведет…
– Проваливай уже, – поторопил меня Рох.
Я кинул на стол звякнувший золотом кошель, подхватил сумку и вышел за дверь. И в самом деле – нечего рассиживаться, работы по горло.
Рик Заре не подвел, и в герцогском замке меня уже ждали. Стоило только подойти к закатным воротам, и навстречу сразу вышел начальник караула.
– Господин Март? – уточнил он.
– Именно, – кивнул я и продемонстрировал служебный перстень.
– Вы можете пройти, но придется оставить оружие.
– В самом деле?
– Таков приказ.
Я мысленно выругался и вытащил заткнутый за пояс кинжал. Отложил его на стол и показал перочинный нож:
– Это оружие?
– Можете оставить.
– И то хлеб, – пробурчал я, скинул плащ и поднял руки: – Будете обыскивать?
– Не стоит, – поморщился начальник караула, но в сумку заглянул. Не углядел там ничего подозрительного – веревка, запасная одежда, фляга с водой, – и указал на одного из подчиненных: – Вас проводят.
– А лошадь?
– Сейчас приведут.
– Вот и замечательно. – Я вышел на замощенный булыжниками двор и попросил приставленного ко мне гвардейца: – Проводите в часовню.
– В часовню? – не сумев скрыть удивления, переспросил тот и кивнул: – Следуйте за мной.
Ну, я и последовал. Там подождал, пока служка отопрет молитвенное помещение, прошел внутрь и велел не беспокоить. И более того – потихоньку просунул ножку стула в дверные ручки. Запор аховый, конечно, но лучше, чем ничего.
После остановился в широком проходе меж рядами скамей, оглядел просторное помещение и подивился его запущенному виду. Похоже, их высочества здесь гости нечастые, да и остальные придворные вряд ли захаживают.
Заперев за собой дверь примыкавшей к алтарю комнатушки, я взял стоявшую в углу метлу, подмел пол и опустился на колени. Перочинным ножом начертил на камнях круг и тонкой струйкой принялся лить туда воду. И хоть лезвие оставило лишь едва заметную царапину, вся жидкость будто заговоренная осталась внутри.
Не дожидаясь, пока нарушится это хрупкое равновесие, я провел над лужицей ладонью и потянулся
Потусторонняя стужа уколола кончики пальцев, ласково поцеловала кисть, нежным прикосновением заморозила руку по локоть. Вода немедленно застыла, и я осторожно ступил на прогнувшуюся под моим весом корочку льда. Только набрал в легкие побольше воздуха, и пол под ногами провалился.
А я рухнул в Бездну.
Подобно угодившему в янтарь муравью, замер посреди раскинувшейся вокруг беспредельной Пустоты, и тотчас члены сковал неестественный холод. А стоило только дернуться – и в сером небытии заскользили призрачные тени. Тени, которых влекло тепло человеческой души. Или же – еще живого тела?
Не медля больше ни мгновения, я выдохнул коротенькую молитву во славу Святой Майи Милостивой, и нарезавшая круги нечисть прыснула в разные стороны, словно стайка перепуганных рыбешек. Но сразу – правда, уже куда медленней и осторожней – они потянулись обратно.
Впрочем, я и не рассчитывал отогнать бесов надолго: лишь безумец станет воевать с нечистыми в их вотчине. Главное было не пропустить порожденный молитвой отблеск. И я его не пропустил. Спасительным маяком полыхнула где-то в неизмеримой дали вспышка света, а стоило потянуться к ней, как Бездна скрутилась, потемнела и исторгла меня из своего нутра.
Макушкой пробив тонкий лед, я вынырнул из стоявшего в рабочем кабинете маркиза Витайлы фонтанчика, перевалился через бортик и выброшенной на берег рыбиной растянулся на холодном полу. Судорожно глотнул воздуха, лихорадочно вскинулся и расслабился: комната оказалась пуста.
Замечательно, просто замечательно.
Я осторожно подобрал всех выплеснутых вместе со мной рыбок и кинул их обратно в фонтан, затем сгреб в кучку осколки льда и отправил следом. Запустил пальцы в смерзшиеся волосы, выругался и стянул сапоги. Вылил воду, отставил в уголок и не удержался, чтобы не достать из буфета серебряную чашку, принадлежавшую некогда Святой Майе. Святую реликвию, чей отклик на молитву и послужил мне путеводным огнем.
Постоял так какое-то время – и постепенно сковавший тело холод начал отступать, вернулась ясность мыслей и уверенность в собственных силах.
И тогда начал действовать. Перекинув через одну из протянувшихся под потолком балок веревку, вскарабкался наверх и схоронился над рабочим столом маркиза Витайлы. А еще – завязал скользящую петлю.
Сидеть в засаде – это почти искусство. Многие люди совершенно теряют голову, когда от них требуется просто-напросто затаиться. Минуты складываются в часы, часы в дни, и, когда ровным счетом ничего не происходит, неминуемо возникает ощущение, будто время просачивается сквозь пальцы, и еще немного, еще чуть-чуть – и ты опоздаешь. И многие начинают суетиться именно тогда, когда им просто следует сидеть на одном месте. Большая ошибка.