Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель
Шрифт:
Высокий, удивительно плечистый для пахартца мужчина средних лет был одет в традиционную накидку, правая рука терялась в просторном рукаве.
Терялась в рукаве? Да нет, потерялась она несколько раньше, и вовсе не в рукаве.
Я оглядел задымленное помещение, где шипели и шкворчали сковороды, булькали котлы, постукивали о разделочные доски ножи, шлепали по сырому мясу деревянные колотушки. Никто из персонала при нашем появлении ни на миг не оторвался от готовки, только владелец «Золотого лотоса» развернулся ко мне и спросил:
– Могу узнать, что привело
– День не задался.
Пахартец ничем не выдал своего удивления, лишь слегка склонил голову набок в ожидании объяснений. Но я продолжать не торопиться.
Что-то здесь было не так, что-то было неправильно.
Обожженную силой Марка душу до сих пор саднило, и редкие крупицы разлитой в воздухе Скверны смягчить выматывающую боль до этого момента не могли. А вот на кухне «Золотого лотоса» потустороннее сгустилось, словно предрассветный туман, окутало меня своей нереальностью как целительным бальзамом, помогло открыться второму дыханию.
И вместе с тем окончательно сбило с толку. Голова закружилась, стены то удалялись, то приближались, и невольно начало казаться, будто комната на самом деле чуть больше, нежели видится невооруженным глазом.
Я покрутил головой, размял шею и только тогда прервал свое затянувшееся молчание:
– Не так давно ты доставил мне много хлопот, но я подарил тебе второй шанс. Мог этого не делать, и никто бы меня не осудил, но подарил. Так?
Пахартец медленно кивнул.
– Я был уверен, – продолжил я, – что ты возьмешься за ум и станешь держаться подальше от неприятностей. И представь, каково было мое удивление, когда мне сообщили, что ты опять взялся за старое!
– Боюсь, не понимаю вас, мастер Шило, – ответил владелец «Золотого Лотоса», опуская взгляд.
– Ограбление, – подсказал я, пытаясь определить источник растекавшейся по кухне Скверны.
Однорукий пахартец встрепенулся и с нескрываемым облегчением уверил меня:
– Я не имею к этому никакого отношения! Никто из моих людей не причастен к налету на курильню! Можете не сомневаться, мастер Шило…
Обычно облыжно обвиненный человек испытывает возмущение и раздражение. Но если тяжким грузом давит иная тайна, тогда в первую очередь накатывает облегчение. Так уж устроены люди, и не важно, истинной они веры или язычники.
Услышав обвинение в грабеже, владелец «Золотого лотоса» испытал облегчение. И так уж случилось – испытал облегчение не только он.
Сильные эмоции – враг концентрации; воздух в кухоньке на миг подернулся рябью, и в тот же миг я крутнулся на месте и ударил за спину выдернутым из чехла на поясе ножом.
Ударил в пустоту, а изогнутое лезвие угодило во что-то мягкое, скрежетнуло о кость и глубоко засело в теле скрытого мороком человека.
Тотчас Хмурый пронзительно свистнул в боцманскую дудку, подавая сигнал подельникам, а Карл Вадер ткнул кулаком в живот повара с разделочным ножом, ухватил его за шею и со всей силы приложил лбом о раскаленную плиту. Владелец заведения рванул было ко мне, но ошарашенно замер на месте,
Брызнула кровь, возникшая из ниоткуда черноволосая ведьма зажала рану под левой грудью, широко распахнула в немом изумлении глаза и замертво рухнула на пол.
Опустившись на одно колено, я провел над ней левой ладонью, почти сразу почувствовал непонятное сопротивление и резким рывком выдернул бурлившую внутри язычницы скверну.
Ах! Будто после раскаленной пустыни к ледяному роднику приник!
Волна свежести пробежала от макушки до пяток, усталость схлынула без следа, а боль утихла, более того – ватной периной навалилось умиротворение.
– А ведь тебе давали шанс, – произнес я, стряхивая кровь с изогнутого клинка.
Владелец «Золотого лотоса» попятился, бросивший работу персонал сгрудился у него за спиной. В обеденном зале послышался непонятный шум, Хмурый выглянул туда, сразу вернулся и заявил:
– Порядок. Девчонка у нас.
– Что?! – не поверил я собственным ушам и попросил Вадера: – Проверь.
– В карете, – подсказал головорез.
Карл убежал, а я ткнул ножом в сторону хозяина заведения, но так ничего и не сказал, собираясь с мыслями.
Нашли дочь Густава Сирлина? Здесь?
Но в этом нет никакого смысла!
Никакого, мать его, смысла!
– Приберись здесь, – приказал я однорукому какое-то время спустя, опустил руку с ножом и добавил: – А когда приберешься, подумай о достойной компенсации моего беспокойства. – Вышел из кухни и предупредил Хмурого: – Избавьтесь от него, только без шума.
– Сделаем, – кивнул головорез.
– Но не сегодня. На днях.
– Хорошо.
Сбежав с крыльца, я подскочил к карете и спросил Карла Вадера:
– Ну?
Тот тяжело оперся на трость и подтвердил:
– Это Луиза.
«Проклятье!» – мысленно выругался я.
Что происходит?! К чему были все эти сложности, если девчонку банально продали пахартцам?
Зачем тогда похищать Леопольда? И…
…и тут меня словно киянкой в темечко тюкнули.
Берта! Тьма коснулась Берты, когда спятивший чернокнижник пытался снять с нее лицо, и вытравить проклятие до конца не удалось ни святым отцам, ни нанятой мной ведьме.
Неужели кто-то сообщил об этом Марку, раз он избавился от дочери Густава, продав ее пахартцам?
Больной на всю свою несчастную голову ублюдок!
– Себастьян! – осторожно тронул меня за плечо Карл Вадер. – С тобой все в порядке?
Я поднял глаза к небу, усилием воли закрутил переполнявшую душу скверну в ледяной клубок и только тогда односложно выдавил:
– Нет!
– По тебе и видно.
– Отстань! – Оттолкнув Карла, я забрался в карету и оценивающе глянул на вызволенную из плена девчонку.
Та, высокая и слегка нескладная, с черными волосами и столь же темными, как у отца, глазами, сидела и пристально смотрела на Густава Сирлина. Ни сломленной, ни даже особо напуганной она не казалась. И только когда к нам присоединился Карл Вадер, ее бесстрастное лицо немного оживилось.