Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель
Шрифт:
– Одну минуту. – Перешагнув через труп, я опустился к валявшемуся в дверях пехотинцу и прикоснулся к его шее.
– Он мертв, – холодно заметил закончивший перевязывать рану судовой врач.
– Нисколько в этом не сомневаюсь. – На самом деле меня интересовало совсем другое. Зажмурившись, я попытался уловить хоть какие-то следы бесноватости, но ничуть в этом начинании не преуспел. Парень был чист. Чист и мертв. Как и его подельники. Ничего не понимаю.
– Ну? – потребовал объяснений граф.
– Схожу за экзорцистом. – Решив пока
– Джед! – позвал сержанта Рауль. – Собери всех!
Я только фыркнул и прибавил шагу. Собирать всех надо было сразу. Теперь время потеряно – если и были у этой троицы сообщники, давно спать завалились. Или ходят вместе со всеми и дурацкие вопросы задают. Скорее всего…
Додумать эту мысль я не успел. Свернул за угол, и тут же что-то садануло по макушке. Миг пронзившей все тело боли – и тьма. Отбегался…
Сколько времени провалялся без сознания – не знаю. Очнулся на койке в своей каюте. Очнулся, попытался приподняться и вновь провалился в забытье. Потом тихонько подкралась боль. Боль привела в чувство, заставила заворочаться, открыть глаза, а после стала столь неподъемно-тяжелой, что утянула за собой в липкую холодную тьму.
В третий – а в третий ли? – раз пришел в себя из-за начавшейся на повышенных тонах перебранки. Потом хлопнула дверь, голоса стихли, а я, пытаясь удержать вновь ускользающее сознание, поспешил проверить заточенных в глубине души бесов. Притихли. Уже неплохо. Экзорцист из меня сейчас аховый.
– Насколько серьезна травма? – спросил вдруг у кого-то Виль Чесмарци.
Я хотел было высказать все, что думаю о надзорной коллегии, но так и не смог разлепить спекшиеся губы. Оно, пожалуй, и к лучшему.
– Скальп рассечен, но череп не проломлен. Тем не менее травма чрезвычайно серьезна, – отозвался судовой врач. – Не уверен, что он придет в себя в ближайшее время. И вообще, возможные последствия удара сейчас оценить достаточно сложно.
– Ему еще повезло, – пробухтел кто-то от двери. Джед? Так и есть. – Если бы не кольчуга, общался бы со Святыми.
– Каким образом кольчуга защитила голову? – фыркнул врач и поднес к моим губам горлышко какой-то бутылки. Думаю, он уже сообразил, что я очнулся, но остальным говорить об этом не стал.
– О кольчужку ножик сломался, которым его для верности пырнули, – пояснил Джед. – Ну а там и мои парни подоспели.
– И не смогли этого выродка живым взять, – раздраженно выговорил сержанту Чесмарци.
– А кто бы после такого живым дался? – не принял упрек всерьез пехотинец. – Экзорциста порешил, этому вон голову проломил. Да парни его и не били даже! Яд, не иначе.
Услышав про Бернара, я попытался приподняться, но влитая в меня врачом микстура мягко потянула обратно и закружила в безумном хороводе наркотических галлюцинаций. А заодно прогнала боль. И вот это было просто здорово.
Несколько
В конце концов – через декаду или на следующий день? – я все же решился разорвать порочный круг. Заставил себя позабыть про боль, открыл глаза и скосился на соседнюю койку. Пустую. Уже пустую. Только на одеяле темнели черные пятна крови.
Зачем кому-то понадобилось убивать экзорциста? Со мной-то все ясно – перехватили по пути, чтобы не помешал. И поэтому очень сомневаюсь, что и Бернара, и меня уложил один и тот же пехотинец. Нет, должен остаться кто-то еще.
Зачем устроили нападение на каюту Рауля – понятно. У него карта.
А экзорцист? Чем он…
Вновь зародившаяся в затылке резь растеклась по голове, но я лишь стиснул зубы. Если сдамся, так и проваляюсь в койке все плавание. А этого допустить нельзя, никак нельзя…
Превозмогая боль и слабость, я потянулся к бесам и принялся развеивать на тончайшие нити их сущности. Тут же нахлынули чужие воспоминания, непонятные образы сменились заполонившим каюту серым безмолвием пустоты, но мне уже было все равно. Тоненькая струйка силы была слишком важна, чтобы отвлекаться на такие пустяки.
Пустота? Бесы?
Потом, все потом…
Вновь почувствовав себя почти живым, я начал проговаривать сложную мантру, и тут же по всему телу разошлось снимающее усталость и боль тепло. И лишь макушку – там, куда пришелся удар, – кололи холодные иглы потусторонней силы.
Какое-то время спустя уколы сменились легким жжением, и стало легче. Легче, но лишь на самую малость. Оно и понятно: одно дело царапины затягивать и совсем другое – приводить в порядок рассаженную мастерским ударом черепушку.
И тем не менее дело сдвинулось с мертвой точки. Чувствуя, как утекают сквозь пальцы последние капли силы, я усилил хватку, буквально вытягивая из бесов саму их суть, и боль отступила. Голова перестала гудеть, кружившиеся перед глазами серые точки сгинули, и в кои-то веки удалось не провалиться в бездонную яму забытья, а заснуть спокойным, здоровым сном. Ну, почти здоровым…
Когда проснулся, голова уже не болела. Совершенно. Уселся на кровати – и тут же чуть не сверзился вниз: меня мотануло в сторону, и вовсе не качка корабля стала тому причиной. Нет, тело затекло, и каждое движение сопровождалось неприятным покалыванием. Вероятно, могла помочь разминка, но я решил не рисковать и потихоньку сполз на пол. Перебрался к пустой койке экзорциста, достал завалившуюся под нее кожаную шляпу с серебряными колокольчиками и осторожно нахлобучил ее на макушку. В самый раз повязки прикрыть.