Экзотическая зоология
Шрифт:
…Давно это было, еще дед рассказывал Айсату! Отправился один рыбак на сенокос. Лето в Заболотье стояло жаркое, сухое – комары попрятались по болотам, мошка еще в силу не вошла. Косил, косил он траву, передохнуть решил, ягод посбирать. Едва взошел на лесной бугор – заскользила под ним земля и вниз пошла. Провалился рыбак в большую темную пещеру, насмерть перепугался: как наверх выберешься? Сколько ни силился, ничего не вышло: высоко, не допрыгнешь. Решил камней натаскать, чтоб горку сделать. Нагнулся за первым попавшимся камнем – и обомлел. Прямо на него громадный «земляной бык», маммутом называемый, ползет, рога свои кривые и гладкие наставляет. Обомлел рыбак – конец настал: проткнет
И начал рыбак с мамонтом по подземным ходам шастать, мамонт рогами землю роет, лбом уминает за ним дорога и остается. Иногда же на свой ход набредут или на чей еще там, по нему идут. Много они исходили, камнями питались, кореньями. А однажды отлучился куда-то мамонт, и не было его несколько дней, наверное. Рыбак нигде съедобных камней найти не мог, отощал, чуть с голоду не помер. Потом пошел по следу мамонта разыскивать, и – чудо! – впереди вроде бы свет. Смотрит, дыра в береговом обрыве и день видно. Кинулся рыбак к той дыре, да чуть было не ослеп с непривычки от яркого солнца и не разбился – высоко в обрыве нора была, свалился он вниз, по грудь в речную тину ушел. А когда опамятовался, то увидел: находится он у Тапкинских юрт, что выше Тайтамака стоят на реке Носке… Стало быть, не одну сотню километров отмахал рыбак под землей. Добрался он до дому, а там его давно уже ждать перестали, посчитали мертвым. Как-никак, прошло целых три года, рыбаку же показалось – три месяца минуло…
Ну, а куда мамонт делся, никто не знает: говорят, тапкинские мужики нору ходили на берег смотреть и видели будто бы след к реке от чего-то тяжелого, будто бы полз кто-то к воде и там скрылся. Но для мамонта это не страшно, он ведь и в воде может жить. Сказывают, будто это мамонт зимами ломает толстый лед в реках и озерах, устраивает на реке заторы в ледостав. Порою хозяин реки, «албаны», рассердившись на «земляного быка», затирает его льдинами или обрушивает под ним берег. Вот тогда жители прибрежных селений и находят на берегу скелеты и «рога» мамонтов. И еще говорят: не выносят мамонты солнечного света, гибнут, как только луч солнца коснется их шкуры…
Эту странную историю рассказал историку Г. Еремину старый охотник Айсат на Аулкуле, в Заболотье, что рядом с Тобольском. А чуть позже в «Ежегоднике Тобольского губернского музея» за 1908 год он обнаружил публикацию краеведа П. Городцова «Мамонты. Западносибирское сказание». И один из рассказов, передаваемый Городцовым, записан именно в… Заболотье!
Было это в 1863 – 1868 годах, и предание удивительно похожее на то, что мы привели выше, только мамонт там «добрее», он отпускает человека, а сам скрывается в воде.
Удивляет здесь не живучесть легенды (бывают предания и подревнее), а та приязнь, о которой сообщается о животном, невраждебность к человеку. Так могли рассказывать люди, очень хорошо знавшие повадки гиганта. Обские угры, сибирские татары и русские в Сибири еще в прошлом веке верили: мамонт жив, но только в небольшом количестве, он очень робок. По своему нраву животное это кроткое и миролюбивое… Удивительно это знание психологии зверя, жившего в эпоху
…Посол австрийского императора хорват Сигизмунд Герберштейн, посетивший в середине XVI века Московию, писал в 1549 году в своих «Записках о Московии»: в Сибири «…имеется великое множество птиц и различных животных, каковы, например, соболи, куницы, бобры, горностаи, белки и в океане животное морж… Кроме того, Вес, точно так же белые медведи, волки, зайцы…». Кем был этот таинственный зверь Вес, долгое время никак не могли понять комментаторы «Записок». А ведь еще в 1911 году тобольчанин П. Городков писал в очерке «Поездка в Салымский край» (Ежегодник Тобольского губернского музея. 1911. Вып. XXI), что у салымских хантов «щука-мамонт» называется «весь». «Этот монстр был покрыт густой длинной шерстью и имел большие рога, иногда „весь“ затевали между собою такую возню, что лед на озерах ломался со страшным грохотом. Неудивительно, что впечатлительный посол, наслушавшись рассказов о таинственном звере Весе, занес его в разряд реально существующих животных наряду с медведями, волками, белками и соболями».
А может быть, он располагал и другими сведениями?
Первым, кто сообщил миру о сибирских мамонтах, был, вероятно, китайский историк Сыма Цень (II век до н. э.). В своих «Исторических записках» он пишет о представителях далекой ледниковой эпохи как о… здравствующих животных!
«Из зверей водятся… огромные кабаны, северные слоны в щетине и северных носорогов род». Значит, еще и шерстистые носороги?!
Странно, почему китайский ученый не называет обоих животных именем крысы «тиен-ту» и не заявляет об их ископаемом состоянии, ведь еще в III веке до н. э. бивни ввозили в Китай из Сибири. Складывается впечатление, что речь идет о живом существе, жившем в Сибири еще в III-II веках до н. э.
Спустя столетия свидетельство ученого, основанное на реальных фактах, было предано забвению, как это не раз случалось в императорском Китае, и уступило место фантастическим спекулятивным измышлениям о крысе «тиен-ту». Уже китайский посланник Тулишен, проехавший через Сибирь в Россию, сообщал в 1714 году императору: «А находится в сей холодной стране некоторый зверь, который, как сказывают, ходит по подземелью, и как скоро солнце или теплый воздух до него коснется, то он умирает… имя сего зверя „мамунт“, а по-китайски „хишу“…»
А теперь перенесемся в другой северный регион, в приполярные области США и Канады. В одном из недавних номеров журнала «Аляска» мне попалась любопытная статья Ненси Л. Бесс «Миф о последнем мамонте», в которой, помимо интересных рисунков конца прошлого века, приводится рассказ некоего X. Тьюкмана, утверждавшего, что он… беседовал с индейцем, убившим последнего мамонта. Вот эта история:
"В 1890 году я путешествовал по рекам Сент-Майкл и Юкон на Аляске. Клондайк еще не был открыт, и пароход Аляскинской торговой компании не поднимался выше Форт-Юкона по причине короткого сезона судоходства; как раз там я и оказался, когда наступила зима. В Форт-Юконе жило небольшое индейское племя. В эту долгую зиму я услышал много интересных рассказов от старого индейца.
Как-то вечером я рассматривал какие-то старые рисунки, принадлежавшие Джо – старейшему вождю этого племени. На одном из рисунков был изображен слон, при виде которого старый Джо пришел в сильное возбуждение и в конце концов, с некоторой неохотой, объяснил мне, что он видел одного из этих зверей «там» – он показал рукой на север. Мои уверения в том, что такие животные не водятся на этом континенте, ничуть не поколебали его.
Подыгрывая старику, я попросил его рассказать эту историю, что он сделал после долгих уговоров.