Элантрис
Шрифт:
У дворца ожидала череда экипажей. Сарин поездка в каретах казалась неуважением к покойному, но ее уговорил Шуден.
– Ройэл собирается сегодня заявить права на корону, – объяснил джиндосец. – Он не хочет обижать непривычную к лишениям арелонскую знать, заставив ее тащиться пешком через весь город.
«К тому же, – добавила про себя принцесса, – к чему волноваться о неуважении? Ведь речь идет о Йадоне».
Кареты достигли места погребения всего за пятнадцать минут. Поначалу оно показалось принцессе огромной ямой, но, присмотревшись, она поняла, что впадина возникла по
Без особой церемонии гроб опустили в яму, и рабочие принялись насыпать над ним холм.
Сарин поразило, что многие дворяне остались у могилы до окончания похорон. Недавно похолодало, с гор задувал ледяной ветер. Солнце затянули угрюмые тучи, и моросил мелкий дождь. Она ожидала, что, как только на гроб упадут первые комья земли, придворные разбегутся по каретам.
Но они остались и молча следили за взмахами лопат. Сарин, вся в черном, поплотнее закуталась в шаль: ей стало не по себе от их взглядов. Йадон был первым королем Арелона, и его короткое правление положило начало традициям монархии. Люди будут вспоминать его имя веками, а детям расскажут о короле, пришедшем к власти после гибели богов.
Стоило тогда недоумевать, почему Йадон обратился к мистериям? Он видел славу Элантриса до реода, пережил крушение эпохи, которую считали бессмертной; неудивительно, что король искал средства для усмирения хаоса, в который погрузилась страна богов. Наблюдая в промозглой тишине, как ком за комом падает на фоб, Сарин почувствовала, что понимает Йадона несколько лучше.
Только после того, как опустилась последняя лопата, а холм обровняли и сгладили со всех сторон, арелонская знать начала расходиться. Дворяне так тихо расселись по каретам, что принцесса не заметила, как осталась в одиночестве. Она стояла и смотрела, как клубится сырой туман над могилой короля. Йадона проводили; в Арелоне настал час новой власти.
Ее легонько тронули за плечо, и девушка подняла глаза на знакомое до последней морщины лицо Ройэла.
– Пора ехать, Сарин.
Принцесса кивнула и пошла за ним к карете.
Сарин стояла на коленях перед алтарем в привычной, с низким потолком, кораитской часовне. Часовня опустела – обычай велел невесте перед произнесением брачных клятв поговорить с Доми наедине.
С ног до головы принцесса облачилась в белое. Она надела платье, которое выбрал для свадьбы с Раоденом отец: строгое, с высоким воротником. Руки по плечи обтягивали шелковые перчатки, а лицо закрывала плотная вуаль; по обычаю, невеста поднимет ее, когда пойдет по проходу к жениху.
Сарин не знала, о чем молиться. Она считала себя искренне верующей, хотя до преданности Иондела ей было далеко. И все же принцесса рассматривала борьбу за Теод в первую очередь как борьбу за Шу-Корат. Она верила в Доми и благоговейно признавала его власть над сущим. Всегда придерживалась принципов, которым научили ее жрецы, хотя порой девушку обвиняли в чрезмерном своеволии.
Сейчас, казалось, Доми откликнулся на ее молитвы. Он послал ей мужа, пусть не такого, как она ожидала. «Возможно, – не к
Как ни странно, эта мысль не несла с собой горечи. Принцесса всегда понимала, что ее брак будет заключен из политических соображений, а не по любви. Хотя Ройэл годился ей в отцы (или даже дедушки), он был достойне-шим из людей. К тому же Сарин слыхала о парах с большей разницей в возрасте: джиндоские короли часто брали в жены девочек лет двенадцати.
Поэтому ее молитва несла слова благодарности. Сарин понимала свою удачу: став женой Ройэла, она взойдет на арелонский трон. И она верила обещанию герцога – если через несколько лет Доми призовет его к себе, у Сарин появится еще один шанс.
«Пожалуйста, – попросила она в конце молитвы, – пусть мы будем счастливы».
Подружки невесты, в основном дочери из знатных семейств, ожидали снаружи. Среди них была Торина, а также преисполненная серьезности, разодетая в пышное белое платье Кэйс. Они подхватили длинный шлейф принцессы, пока та шла к экипажу, а у дворца помогли ей выйти из кареты.
Двери тронного зала стояли распахнутыми, а у дальней стены ожидал Ройэл в белом костюме. Он собирался сесть на трон, как только их объявят мужем и женой. Если герцог сразу же без колебаний не заявит претензий на корону, Телри непременно попытается перехватить инициативу.
Крошечный отец Омин стоял рядом с троном, сжимая в руках толстый том До-Корат. По его лицу блуждала мечтательная улыбка: судя по всему, глава кайской церкви любил свадьбы. Рядом с ним возвышался Сейналан и дулся, потому что Сарин не попросила его провести церемонию, но принцесса не страдала угрызениями совести. Пока она жила в Теоде, девушка смирилась с мыслью, что ее повенчает патриарх, но сейчас, когда появилась возможность попросить любимого жреца, она не собиралась отказываться от нее.
Сарин вступила в зал, и все лица повернулись к ней. На свадьбу пришло не меньше придворных, чем на похороны короля, – если не больше. Прощание с Йадоном было важным событием, но свадьба старого герцога – более насущным. Знать постарается не упустить начало правления Ройэла и лестью заслужить его милость.
Даже джьерн оказался в зале. Как ни странно, его лицо хранило полнейшее спокойствие; он должен понимать, что брак Сарин станет главным препятствием на пути империи. Но сейчас она выкинула фьерденского жреца из головы. Она долго ждала этого дня, и, несмотря на некоторое разочарование, ничто не помешает ей насладиться им сполна.
Наконец-то после долгого ожидания, после двух неудач она выйдет замуж. С этой мыслью, одновременно пугающей и мстительной, Сарин откинула вуаль.
В ту же секунду раздался первый крик, подхваченный множеством голосов.
Потрясенная и перепуганная, в недоумении Сарин потянулась, чтобы снять вуаль целиком, думая, что с ней что-то не так. Вместе с вуалью с головы посыпались волосы. Принцесса тупо смотрела на текущие между пальцев длинные пряди. Руки затряслись; она подняла глаза. Ройэл онемело смотрел на нее, лицо Сейналана перекосило от праведного гнева, и даже Омин оторопело сжимал в руке амулет Корати.